— Надо отвлечься! Отвлечься.

И тогда она решила… петь.

По непонятной причине, первая песня, которая пришла ей в голову, был хит Майли Сайрус Wrecking ball. Джейс отвернулась к стене и неуверенно и робко пропела первые четыре строчки. Но потом сделала глубокий вдох и так, как будто вкладывала в слова и мелодию всю душу, уверенно продолжила:

— Не смей говорить, что я просто ушла,

Ты мне будешь нужен всегда.

Я не могу жить во лжи, убегая всю жизнь.

Ты мне будешь нужен всегда.

— Вот странно, — Джейс вздрогнула от насмешливого голоса, — Насколько помню, всегда, когда ты пела в душе, ты безбожно фальшивила. Но сейчас, — Марк сделал несколько хлопков. — Браво, Джейс! Так чисто, уверенно, высоко… Из чего я делаю вывод, что все те предыдущие попытки были направлены на то, чтобы позлить меня. Вот только песня неудачная: я не хочу тебя разрушать.

— Марк?! — Джейс нервно сглотнула, повернулась, прикрываясь руками, как будто запотевшие стенки душевой кабинки ничего от него не скрывали. — А что… что ты тут делаешь?

— Что я тут делаю? — Марк оттолкнулся от тумбы и уверенно пошел к ней, прихватывая со стеллажа большое полотенце. Открыл дверцы душевой, расправляя махровую ткань в вытянутых в стороны руках, и сказал: — Все, Джейс, хватит игр! Иди ко мне!

Дрожало все: не только руки и ноги, но и каждая жилочка в её теле. Не от страха, нет. От предвкушения. От желания. От страсти. От той бесконечной любви, которой было переполнено её сердце именно к нему. К Марку. Джейс выронила губку из рук, и смело сделала шаг к нему. Положила мокрые ладони на плечи и Марка и охнула, когда сильные руки укутали её в теплую ткань, а потом подхватили за талию и приподняли.

Марк поставил Джейс на кафельный пол ванной, быстро выключил воду, а потом взял в ладони лицо Джейс. Несколько минут внимательно всматривался в её широко распахнутые глаза, как будто мог прочесть в них ответ на все вопросы. А потом поцеловал её. Требовательно, снова заявляя на неё свои права, утверждая их. Чувствовал, как тоненькие пальчики вцепились в его волосы на затылке; как подкосились стройные ножки, а на губах, теплым выдохом повисло его имя.

Он подхватил Джейс на руки и понес в спальню.

В комнате горели только тусклые лампы ночников, даря атмосфере полумрак и некую загадочность. Постель была разобрана и одеяло откинуто в сторону. Марк осторожно опустил Джейсон на простыни и потянулся за полотенцем, но Джейс замотала головой и вцепилась пальчиками в край ткани.

Тогда Марк, опираясь на одно колено, наклонился к ней, поцеловал и тихо, но уверенно сказал:

— Не закрывайся от меня. Никогда.

Он вернулся в ванну, чтобы бросить в корзину махровую ткань, а Джейс все же нырнула под одеяло. Нервно кусала внутреннюю сторону щеки, смотря, как Марк избавляется от одежды: растянутой футболки и пижамных штанов. Он стоял перед ней во всем своем великолепии: подтянутый, спортивный; от игры света, что бликами отражались на его теле, было невозможно отвести глаз. И Джейс наслаждалась каждым дюймом, пока не опустила взгляд ниже. Сила его желания напугала её. Она зажмурилась. Потом неуверенно приоткрыла один глаз, и тут же зарыла его обратно. Странно, она стеснялась его. Казалось бы, с чего? Он её единственный мужчина, с которым все должно быть важно, все просто. Но Марк изменился. Он стал мужественнее, а она еще не привыкла к его телу, еще не знала его. И вот сейчас, когда увидела то, что обычно спрятано от глаз брюками, впала в ступор. Внутри её всю трясло, хоть внешне это и не было заметно. Дрожала её душа, желая, не просто подчиниться ему физически, но и раствориться в его любви.

— Девчонка! — Марк усмехнулся и ленивой походкой хищника, которому только предстояло наиграться своей жертвой, пошел к ней. Присел на край кровати и потянул за одеяло, в которое она вцепилась еще сильнее. — Джейс, — он легко коснулся её губ, расслабляя каждую клеточку её тела. Пробуждая желание. Заставляя тянуться к нему. — Открой глаза, и не закрывай их. — Одеяло было откинуто в сторону, а он сам уже возвышался над ней. — Я хочу, чтобы ты видела все. Все: как я буду возвращать тебя себя; как буду любить. Хочу, чтобы ты знала: отныне и навеки, ты — моя!

Это были единственные слова, которые он произнес. Марку казалось, что каждая фраза, каждый звук сейчас будет лишним. Он с таким трудом сдерживал себя. Сдерживал свое желание оказаться снова внутри неё немедленно. Им владела страсть: дикая, безудержная. Вернуть себе не только тело Джейс, но и её чувства, её желание, все её мысли. Сделать так, чтобы она дышать без него не могла.

От его рук, губ, прикосновений, теплого дыхания на своей коже, Джейс умирала и возрождалась вновь. Безграничная страсть и ласка, словное шелковое покрывало, но почему-то цвета темного шоколада, укутало её. Она словно покачивалась на волнах в океане: то выгибала спину, хватаясь и прижимая к себе голову Марка, как единственное средство спасения в бушующем водовороте страсти; то скользила пальчиками ног по простыне, сбивая её, и сильно стискивала бедрами его талию. Она, то закрывала глаза, то распахивала их вновь. Но каждый раз встречалась взглядом с Марком, который смотрел на неё так, как будто ничего больше в этом мире не имело значение.

Она не могла дать точного определения тому, что творилось с ней. Тому, что творил с ней он. Джейс распадалась на мелкие атомы и собиралась вновь. Плыла в невесомости, а потом резко, словно кто-то дернул её за руку, возвращалась назад, на землю. В его кровать, в его объятия. Марк отстранился от неё, и Джейс услышала звук разрывающейся фольги, и снова внутренне задрожала. Распахнула глаза и хотела прижать руки к груди. Но Марк только покачал головой, дотянулся до прикроватного столика и положил на него разорванную упаковку, а потом справился и с самим латексом, и снова навис над ней. Нежно поцеловал, подсовывая руки под спину Джейс и привлекая её ближе к себе. Стискивал в ладонях ягодицы, приподнимал бедра, раскрывал её. А потом медленно заполнил собой. Джейс выгнула спину и вцепилась ноготками в его плечи, заново привыкая к ощущению Марка внутри себя. Она чувствовала его, всего. Всю его длину и мощь. И все внутри готово было сжаться, только не отпускать, не выпускать… Марк, словно почувствовал это и замер на несколько мгновений, а потом стал двигаться, так томно, медленно, размеренно, возвращая ей самого себя…