Но когда приятный голос запел первые строки песни, глаза Джейс поневоле наполнились слезами. «Лунная река». Любимая песня её мамы. И Регины.

Вот только первым ей протянул руку Тим.

— Сестренка! Ты только не плачь!

— Я постараюсь, — Джейс по девчачьи, вытерла кончик носа тыльной стороной ладони, танцуя с братом. — Но не могу обещать…

Закончить она не успела, так как через пару движений её уже перехватил Том:

— Крольчонок! Ты пересечь эту реку! И помни, мы, четверо, всегда рядом!

— Я помню, Том. Спасибо…

— Девочка наша! Мы с Биллом…

— Я знаю, Роб, — Джейс расслабилась в крепких руках брата. — Я знаю.

— Малышка, — Билл протянул ладонь и притянул сестру к себе. — Мама и папа… Они были бы счастливы за тебя… И мы все… — Он вздохнул, стараясь собраться и не пустить скупую слезу проделать свой путь вниз по его щеке. — Танцевал бы так с тобой целую вечность. Помнишь, как ты пыталась отдавить мне все ноги, когда тебе было, сколько? Семь?

— Я не помню, Билл, — Джейс улыбнулась, пытаясь сдержать слезы. — Видимо, мне это удалось. Какой у тебя сейчас размер обуви?

— Я шью её на заказ! — Билл улыбнулся и наклонился к уху Джейс. — Кажется, твой новоиспеченный муженек сейчас испепелит меня взглядом, если я не направлюсь с тобой в танце прямо к нему.

— Пусть подождет! Я еще не все ноги тебе оттоптала!

Они неспешно кружились по площадке во время проигрыша. Но настойчивый и тихий голос за её спиной, вызвал трепет в душе и улыбку на лице Джейс.

— Билл, кажется, теперь пришла моя очередь.

— Что ж, парень, — Билл остановился и тяжело вздохнул. — Береги её. Она наше маленькое сокровище, наша девочка. Мама так хотела её, так любила. А отец… у него сердце разрывалось от любви и нежности, когда он смотрел на неё. Она так похожа… на маму. Джейсон, мы все так любим тебя…

— Я буду беречь её, — Марк коснулся кончиком среднего пальца щеки Джейс и убрал ей за спину непослушный локон. — Она моя жизнь. Она и дети. Навсегда и навечно.

Он стоял и смотрел на неё, нежно, трепетно, и в то же время так уверенно. Джейс всматривалась в омут его глаз и пыталась разгадать их тайну и глубину. Если бы все было… реальностью. Не сном. Не фарсом. Она была притянута этим многообещающим взглядом. Так, как будто Марк сумел сделать один невидимый стежок, подцепляя самый краешек её души и навечно пришивая к себе. Такой прочной, пусть и невидимой нитью…

«Мы с тобой черничные друзья, Лунная река и я»…

Песня закончилась, но они так и стояли, смотря в глаза друг друга. Первой в себя пришла Джейс. Оглянулась, и увидела, как на лицах всех родных и друзей, что стояли по кругу площадки и смотрели на них, застыло выражение нежности, наполненной любовью.

И тишина. Снова тишина.

— Марк, песня… она кончилась.

Джейс сделала один робкий и неуверенный шаг к нему.

— И пускай, — он все еще не отрывал от неё взгляд, пропуская сквозь пальцы шелк её волос. — Это не наша песня. Это песня наших родителей.

— Да? Но я думала… мы с тобой, тогда, помнишь? Первый раз?

— Я помню. — Он слабо и кивнул. — Но еще я помню вот эту песню.

Он притянул её в свои объятия так сильно, что между ними, казалось, не осталось ни одного дюйма свободного пространства. И этот его взгляд: глаза в глаза, не прерывая зрительного контакта.

Марк запел сам, с первыми аккордами проникновенной мелодии. Ему не нужен был микрофон, так как в полной тишине, его голос звучал уверенно и чувственно.

Он вел Джейс в танце, сначала просто топчась на месте, но, по мере того, как и его голос и мелодия набирали обороты, ритм вальса, казалось, сам завладел их сердцами.

Oh, my love, my darling,

I've hungered for your touch

A long lonely time…

Джейс смотрела на него глазами, полными слез. Вот сейчас она верила ему, каждому его слову, что шли из самой глубины его души в её душу. Она наполнялась светом и любовью. И верила, что все будет хорошо. По-другому просто и быть теперь не может.

«Любимая моя, милая моя, долгими одинокими ночами я мечтал о твоих прикосновениях…» Сейчас он не мог её обмануть.

Казалось, для всех вокруг это было полной неожиданностью и приятным сюрпризом: то, что Марк сам решил петь, для неё, медленно, но уверенно, кружа Джейс в танце. Он волновался, и голос его слегка дрожал. Но это только придавало настоящему моменту шарма и очарования. И еще осознания того, что все, происходящее здесь и сейчас, реально. Этот момент, он никогда не повторится снова. И это трогало, до глубины души. И заставляло уголки глаз наполниться соленой влагой до краев. Переполнить их. И позволить неровным дорожкам скатывать бриллиантики слезинок по розовым от волнения и смущения щекам.