– Разве что им владеет его семья. Фон Рэи, наверное, самый могущественный клан в Федерации Плеяд. Не знаю, кто у нас капитан – седьмая вода на киселе, которой свезло обзавестись именем, или же прямой наследник и отпрыск. Я знаю другое: это имя связано с контролем и организацией всей Федерации Плеяд; это семейство из тех, у которых есть дачка во Внешних Колониях и особняк-другой на Земле.

– Так он большой человек, – прохрипел Мыш.

– Именно.

– А что это за Князь и Лала Красные, о которых он говорил?

– Ты настолько дремуч – или всего лишь продукт сверхспециализации тридцать второго века? – спросил Кейтин. – Я порой мечтаю о возвращении великих ренессансных фигур века двадцатого: Бертрана Рассела, Сьюзен Лангер, Пейта Дэвлина. – Глянул на Мыша. – Кто, по-твоему, производит приводы любой системы, на выбор, межпланетные и межзвездные?

– Корпорация «Красное смещение»… – Мыш оторопел. – Эти Красные?

– Не будь он фон Рэем, я бы предположил, что он говорил о какой-то другой семье. Но он – фон Рэй и очень вероятно, что говорит именно об этих Красных.

– Черт, – сказал Мыш.

Эмблема «Красного смещения» попадалась так часто, что он перестал ее замечать. «Красное смещение» изготавливало компоненты для всех мыслимых космоприводов, инструменты для их разборки, машины для их обслуживания, запчасти.

– Красные – семейство промышленников, уходящее корнями в зарю космической эры; оно очень твердо закрепилось на Земле в частности и в системе Дракона вообще. Фон Рэи – не столь старинный, но мощный род Федерации Плеяд. И вот они устраивают гонку за семь тонн иллирия. Разве не трепещут твои политические фибры от того, во что все это выльется?

– С чего бы?

– Разумеется, – сказал Кейтин, – художнику, занятому самовыражением и проекцией внутреннего мира, положено быть прежде всего аполитичным. Но, Мыш, серьезно.

– Да о чем ты говоришь, Кейтин?

– Мыш, что такое для тебя иллирий?

Мыш подумал.

– Моя сиринга играет на иллириевой батарейке. Я знаю, что здесь его используют для разогрева лунного ядра. Кажется, иллирий как-то связан со сверхсветовым приводом?

Кейтин закрыл глаза:

– Ты зарегистрированный, проэкзаменованный, профессиональный киберштырь, как я, да? – (На «да» глаза открылись.)

Мыш кивнул.

– Ну что – за перерождение системы образования, в которой знать означало прежде всего понимать, – пропел Кейтин мерцающей тьме. – Где ты, кстати, учился на кибера – в Австралии?

– Ыххым.

– Заметно. Мыш, в батарейке твоей сиринги куда меньше иллирия, раз в двадцать – двадцать пять меньше, чем, скажем, радия в люминесцентной краске в цифрах на циферблате радиевых часов. Сколько работает батарейка?

– Должна – до пятидесяти лет. Они дико дорогие.

– Иллирий, потребный для плавки ядра этой луны, измеряется в граммах. Чтобы разогнать звездолет – то же самое. Количество добытого и используемого иллирия во Вселенной исчисляется восемью или девятью тысячами килограммов. А капитан фон Рэй намерен привезти семь тонн!

– Видимо, для «Красного смещения» это лакомый кусочек.

Кейтин ответил глубоким кивком:

– Нельзя исключать.

– Кейтин, что такое иллирий? Я часто спрашивал, в Куперовке, но мне говорили, что для меня это слишком сложно.

– Мне в Гарварде твердили то же самое, – сказал Кейтин. – Психофизика, уровень семьдесят четыре и семьдесят пять. Но вот я пошел в библиотеку. Лучшее определение дал профессор Пловневский в докладе, сделанном в Оксфорде в две тысячи триста тридцать восьмом и, тремя неделями позже, перед Королевским обществом. Цитирую: «По сути, джентльмены, иллирий – это что-то!» Счастливая случайность ввиду заскорузлого языка или глубокое понимание тонкостей английского – кто знает? Словарное определение, если я верно помню, звучит примерно так: «…общее название для группы транстрехсотых элементов с психоморфическими свойствами, гетеротропных со многими обычными элементами, а также с мнимым семейством между сто седьмым и двести пятьдесят пятым элементами таблицы Менделеева». Как у тебя с субатомной физикой?

– Я всего лишь никчемный киберштырь.

Кейтин поднял мерцающую бровь:

– Ты в курсе, что, если двигаться по атомным номерам после девяносто восьмого, элементы становятся все менее стабильными, пока мы не доходим до посмешищ вроде эйнштейния, калифорния, фермия с периодом полураспада в сотые доли секунды – а если пройти чуть дальше, то и в сотые тысячных долей секунды. Чем дальше в лес, тем нестабильнее. По этой причине все семейство между атомными номерами сто и двести девяносто восемь нарекли – неверно – мнимыми элементами. Они вполне реальные. Просто с нами остаются ненадолго. Однако в районе двести девяносто шестого элемента стабильность снова ползет вверх. На трехсотом мы возвращаемся к периоду полураспада в десятые доли секунды, еще через пять-шесть элементов начинается целое новое семейство с почтенным полураспадом в миллионы лет. Атомные ядра этих элементов неимоверны, а сами они – очень редкие. Но еще в тысяча девятьсот пятидесятом году были открыты гипероны, элементарные частицы больше протонов и нейтронов. Эти частицы – носители энергии связи, она удерживает суперъядра от распада, как обычные мезоны удерживают от распада ядро в более привычных элементах. Эта-то группа супертяжелых и суперстабильных элементов и наречена общим названием «иллирий». И снова цитата из умницы Пловневского: «По сути, джентльмены, иллирий – это что-то!» Как сообщает нам Вебстер, иллирий и психоморфический, и гетеротропный. Полагаю, это такой хитрый способ сказать: иллирий значит многое для многих. – Кейтин развернулся спиной к ограде и сложил руки на груди. – Интересно, что он значит для нашего капитана.