В интонациях маменьки снова прорезались те самые нотки, после которых человек хватается за нож и наносит сорок ударов подряд. Мне стало не по себе.

Тетушке я, конечно, не сочувствую, но смерти тоже не желаю. Патриция же ее на кусочки растерзает!

— Может быть, сначала поговорите со мной?

Маменька взглянула на меня с досадой, как на помеху, внезапно возникшую на пути.

— О чем, дорогая? — с раздражением отмахнулась она. — Мне уже сказали, что ты прошла второе испытание и оказалась в финале. Я в тебе не сомневалась!

Выражение ее лица говорило о том, что об этом она вспомнила только во дворце, случайно услышав местные сплетни. Все-таки забавная штука — жизнь: Вероника поменялась со мной душами, чтобы я выиграла отбор и избавила ее от гнева маменьки. А той и дела не оказалось до успехов или поражений дочери! Маменька слишком увлеклась устройством своей личной жизни, чтобы всерьез контролировать ситуацию и ставить палки в колеса.

«В жизни часто так случается: люди ставят себе цели, думаю, что пойдут до конца, но… какое-то одно событие все меняет. И прежние ценности перестают казаться чем-то важным, потому что им на смену приходят новые».

Я невольно кивнула, признавая правоту Саймона. О похожих вещах часто разглагольствовали и мои родители на своих приемах.

— Вы и правда увели у тетушки жениха? — после паузы решительно спросила я.

По тому, как вспыхнул злостью взгляд маменьки, я поняла, что все делаю верно. Пусть лучше она в разговоре со мной выплеснет свою обиду, зато при встрече с тетушкой будет уже в состоянии рассуждать здраво.

— Да! — запальчиво воскликнула маменька, вскакивая на ноги. Ее роскошные волосы окончательно лишились остатков шпилек и свободной волной упали на спину. — И знаешь, я ни о чем не жалею! Если отмотать время назад, я бы сделала то же самое!

Маменька принялась судорожно мерить шагами комнату. Даже в запыленном костюме, с искаженным гневом лицом, она оставалась красавицей. Что ж, понятно, в кого пошла внешностью Вероника.

На мгновение я задумалась, а понравилась ли я Максу, если бы предстала перед ним в своем теле? Эта мысль оставила в душе саднящий след, а на языке — горьковатый привкус.

— Что тогда случилось? — спросила я с такой же отстраненностью, с которой родители вели приемы. — Почему вы говорите, что поступили бы так же?

— Потому что твоя тетушка думала только о своем благополучии! — выплюнула маменька, ненадолго замерев у окна. — К моменту, когда она объявила о своей помолвке, мы были на грани банкротства. Наше имение, с которым связано не одно поколение, должно было уйти на торгах.

И снова меня накрыло воспоминаниями: я, голодная и испуганная, рву соседские яблоки в надежде, что меня никто не увидит. Мне пришлось моргнуть, чтобы вернуться в реальность.

— Понимаю, — пробормотала я, чувствуя, как сердце и правда отзывается болью. — Понимаю…

— О, не думаю! — отрезала маменька, но уже без всякой злости. — Я попросила Агату уговорить своего богатого жениха выкупить имение, чтобы сохранить его, но она лишь посмеялась. — На лице маменьки проскользнула горькая улыбка. — Агата была так рада, что вытянула счастливый билет… Она боялась отпугнуть жениха.

— Это плохо?

Маменька мельком покосилась на меня, а затем снова перевела взгляд на сад за окном.

— Это предательство, Вероника. Твоя тетушка выбрала не семью, не имение, а себя и свое счастливое, безбедное будущее. В то время как мать ходила к ростовщику, чтобы накормить нас, Агата громко хвасталась, как уедет в свадебное путешествие на юг страны. Эта маленькая серая мышь и не думала о том, что ее долг — позаботиться о семье. Безответственная любительница легкой жизни!

То, с каким пренебрежением маменька выплюнула эти слова, заставили меня взглянуть на нее с любопытством. Прежде она и сама казалась мне прожигательницей жизни, но теперь я не была в этом уверена.

— И вы решили взять дело в свои руки?

Маменька усмехнулась и потянулась к портьерам, словно желая лучше рассмотреть пейзаж за окном, но я увидела, как влажно блеснули ее глаза.

— У меня не было выбора. Я не могла допустить, чтобы в нашем имении жили чужие люди. Наше семейное кладбище, наш семейный храм… История в каждом камне, в каждом дереве, растущем в лесу рядом с прудом. Это все — часть нас, понимаешь?

Я неуверенно кивнула, но маменька даже не заметила. Рассматривая собственное смутное отражение в стекле, она продолжила.

— У меня был на тот момент жених, которого я любила. Хороший парень, но недостаточно богатый, чтобы нам помочь. Я думала… рассчитывала на порядочность Агаты, но, когда поняла, что у той в голове одни тряпки… Пришлось все исправить.

Она выдохнула последние слова: резко, немного обреченно и в то же время с неумолимой решительностью сильного человека, умеющего принимать сложные решения.