— Душ?

Предложение вымыться последовало не от доброты душевной, скорее от заботы о собственном обонянии. Процесс добычи будущих денег оказался довольно дурнопахнущим и грязным, так что мужчина порядком изгваздался. Попытка омовения в болотной воде лишь закрепила бы грязь и запах, но темная могла обеспечить чистую воду. Тем более, что много ее и не потребовалось бы — не зря охотники предпочитали одежду из кожи особой выделки, с которой смывалось все, что угодно, не оставляя пятен.

— Буду благодарен Госпоже.

Ильнар застыл, разведя руки и закрыв глаза. Исса подавила невольное желание вылить на него всю воду скопом, окатив словно из таза холодной водой. Повинуясь жестам темной, в воздухе словно из ниоткуда появилась капель, через несколько мгновений обратившаяся в проливной дождь. Прохладные капли, несущие вкус чистого неба, с дробным перебором ударялись о куртку, скатывались ручейками, избавляя от потеков крови и запахов, освежая и бодря.

Исса застыла, глядя на расслабленную улыбку Ильнара. Сколько лет она ее не видела? Много. Лучше не вспоминать. Тем более что…

— Дно! — выругалась темная, торопливо подправляя растаявший лед под мужскими сапогами и костеря себя на все стороны. Хороша бы она была, если бы Ильнар провалился в болото!

Дождь тем временем стих сам собой. Мужчина потянулся, стряхивая с себя последние капли, и отжал волосы.

«Себе-то не отрезал», — Исса поджала губы с досадой, пряча за ней иные чувства, о которых темному не следовало знать, и взмахом руки освободила путь «долбенке».

— Через несколько часов будем на месте, — Ильнар ловко оттолкнулся веслом от ближайшего дерева, отправляя лодку в путь. — Отдохните, Госпожа. Когда прибудем на место, я вас разбужу.

Деревня встретила подозрительной тишиной, пустотой и постоянным, не слишком приятным ощущением взгляда в спину. Темные, почти черные домишки казались прогнившими, готовыми вот-вот развалиться. За заборами (под стать домам — покосившимися и прогнившими) не виднелись ни будки, ни огороды, не слышалось бреха собак, кудахтанья куриц или блеянья домашней скотины, словно поселение всеми силами старалось оправдать свое не слишком приятное название — Покоище-у-Топи.

Лишь небольшое сопротивление воздушного щита, отгораживающего деревеньку от ядовитых испарений болот, говорило о том, что пустота и безлюдность ненастоящая. Людское поселение на краю топи затаилось — неизвестно, что ожидать от нелюдей.

— Ты говорил, что тебя здесь знают, — чуть слышно пробормотала Исса, идущая за левым плечом Ильнара, как и положено ученику. Человечки не соперники двум дроу, но от пустынной центральной улицы и сверлящего спину взгляда оставалось не слишком приятное впечатление.

К тому же не отпускала мысль, что раз есть воздушный щит и жители заранее попрятались, то в деревне живет свой маг либо артефактор. Не из сильных, судя по сопротивлению щита, но и не слабенький. И если артефактора можно подкупить или запугать в случае необходимости, то с магом будет сложнее мирно сговориться. Воздух — стихия Светлых, да и поселение это хоть и почти ныряло в болота, находилось на земле альвов. Формально, если сверяться с картами до раскола. Ныне земля считалась ничейной, но все равно Светлые незримо простирали над ней свою длань.

— Знают, — скучающим тоном отозвался Ильнар. — Но от вернувшихся с болот можно ожидать чего угодно. Они могут принести товар на продажу, привезти беглеца, наивно понадеявшегося спрятаться в топи, за которого можно взять награду. Вернуться с лихорадкой, которую неизвестно как вылечить. Или с желанием вырезать все живое, что встретиться на пути. Болота меняют людей, госпожа.

Исса поджала недовольно губы. Ей не нравилась нарисованная картина. Слишком много неизвестных переменных, слишком зыбко даже ближайшее будущее.

— Что помешает им попытаться пристрелить нас на месте?

— Как обычно — деньги, — Ильнар не скрывал усмешки, приправленной капелькой снисходительного презрения. Безусловно, не к Матери, а к живущим в поселении. — Слишком дорого стоит то, что можно раздобыть в топях. Некоторые растения и животных можно добыть только в подобных проклятых местах. Вот и живут тут годами, гниют заживо, лишь бы разбогатеть. Большинство оканчивает свою жизнь здесь и оказываются через пару лет в болоте. По разным причинам. Редко кто умирает спокойной смертью. Большинство загибается от болезней или дурной воды. Меньшинство — от ядовитых растений или клыков болотников, от которых не сумели уйти. Единицы уезжают. Некоторые — даже богатыми. Те, кому повезло.