— Как? — выдохнула я. — Все?

— Все тридцать человек, — кивнула девушка. Ее лицо осветилось тем удовольствием, которое получает человек, живущий в замкнутом пространстве, когда к нему попадает гость издалека, которому можно пересказать все надоевшие старые сплетни, — Оказалось, что одна наложница влюбилась в императора так, что потеряла голову, и отравила всех других девушек в гареме одну за одной, — она произнесла эти слова медленно и отчетливо, широко раскрыв глаза. Я почувствовала невольный холод от новостей о таком злодеянии.

— Потом ее, конечно, нашли и казнили, — продолжила Фэй Яо. — Ну она и вопила! Так и не созналась, что это — ее рук дело. Говорят, — тут она придвинулась ко мне, и ее шепот стал еле слышен, — что по коридорам внутреннего дворца до сих пор бродит ее призрак в белом погребальном наряде.

— Какой ужас! — я невольно вздрогнула от ужаса, когда ночной ветерок колыхнул светлые занавески.

Опомнившись, Фэй Яо откашлялась и фальшиво заверила меня:

— Впрочем, мало ли что люди болтают.

— А разве император не набрал себе новый гарем? — спросила я. Все-таки он — правитель, и он должен обеспечить стране наследников.

— Нет, — подхватив одной рукой полотенце, а другой — тонкий халат для сна, девушка повела меня к прячущимся в глубине комнаты дверям в купальню. — Он все еще соблюдает траур из уважения к погибшим женам, — это было произнесено с гордостью и тем придыханием, которым сопровождалось у Фэй Яо любое упоминание о императоре.

Мне же вдруг стало его жалко — потому что я представила себе, как он живет в своем дворце совсем один, с летающим по коридорам жутким призраком бывшей наложницы и верным слугой. Кстати, о слуге…

— Фэй Яо, скажи, во внутренний дворец же не пускают мужчин, так? — уточнила я, развязывая тесемки платья и забираясь в купальню.

— Конечно, не пускают, — кивнула она и вылила в воду чуть ли не полфлакона розового масла.

— Почему тогда слуга императора, Бин Бин, может там находится? — от слишком сильного запаха у меня закружилась голова, и я прислонилась к бортику.

— Вы что, он же евнух, — она звонко рассмеялась и пощелкала в воздухе пальцами, изображая ножницы. Однако я продолжала непонимающе смотреть на нее, и, резко смолкнув, она озабочено спросила:

—Ну, у него нет того самого, что отличает мужчину от женщины. Вы же знаете, о чем я, так?

— Бороды? — предположила я. Логично, потому что ее можно отрезать ножницами, а именно ножницы мне только что Фэй Яо и изображала.[1]

Фэй Яо сначала всплеснула руками, потом закатила глаза, а потом, подав мне халат, потому что я уже выбралась из ванны, заинтригованная, прокашлялась и громким шепотом поведала мне самые шокирующие вещи.

— Что? — в полнейшем ужасе переспросила я, — ты меня не обманываешь?

— Зачем мне такое придумывать? — возмутилась девушка и принялась по одной вынимать из моей прически шпильки.

После услышанных объяснений намерение не попасть в гарем было незыблемым, как никогда. Чтобы позволить кому-то…ну уж нет. Может, те бедняжки поэтому и отравились всем гаремом, что им не понравились подобные издевательства?

Тут я вдруг вспомнила Хесо, его требовательные прикосновения, и щеки опалило жаром. Хорошо, что Фэй Яо уже успела уйти, пожелав мне спокойной ночи, и заметить это было некому. Нет, наверное, даже с ним я бы не согласилась на такое …времяпровождение. Или… согласилась бы?

Помотав головой, я отбросила образ Хесо, который упорно не хотел исчезать. Хватит думать о посторонних вещах, нужно решать, как выбираться отсюда. Как?

Вопрос повис в воздухе. Я чувствовала, что вокруг меня сжимаются силки, но не видела выхода. Зачем Хесо пригласили остаться? Зачем я императору, если он в любой момент может набрать гарем красавиц из знатных родов, вместе с которыми он получит и поддержку их семей?

Закрыв глаза, я твердо решила хорошенько выспаться и подумать обо всем с утра, как вдруг оконная рама легонько стукнула, и в комнате раздались еще слышные шаги. Я оцепенела: ко мне кто-то пробрался!

[1] В викторианской Англии, которая служит прообразом Эггериона, девушек о брачных отношениях не информировали. Многие выходили замуж, совершенно не догадываясь о подобном аспекте семейных отношений.

28

В памяти сразу всплыла история о призраке. Я представила, как он плывет над полом, белые одеяния колышутся, темные длинные волосы развеваются, и тут он поднимает на меня черные глаза без белков, и затаила дыхание. Шаги раздались ближе. Стоп, призраки же не могут топать, они бесплотны! Убийца? Вздрогнув, я откинула одеяло и как можно бесшумнее сползла на пол.