Элли улыбнулась.

– Думаю, ты права. Больше, чем один счастливый конец.

Она снова быстро поцеловала Кайри в губы и взяла свою сумку. Элли сделала глубокий успокаивающий вдох и подошла к тайной двери часовни. Кайри отперла и открыла ее.

Элли оглянулась через плечо и улыбнулась Кайри. Элли вышла из часовни и снова оказалась в реальном мире.

Ночь была прохладной, но не холодной, и луна стояла высоко, полная и яркая. Она все видела - группки белых дубов и серебристых кленов, которые вытянулись вдоль края изношенной грунтовой дорожки, аббатство светилось серым в лунном свете, и дорогу вдалеке, освещенную единственным уличным фонарем.

Элли глубоко вдохнула. Конечно, здесь пахло так же, как и за забором, за воротами, но ей было все равно. Она снова вдохнула его. Было почти лето. Вот что она почуяла - приближение нового сезона. Все пахло жизнью. И мир был живым. Она слышала крики сов и сверчков, машину, едущую по гравию вдали, ветер над сельхозугодиями позади нее.

Она повернулась и протянула Кайри руку.

– Зеленый, - сказала Кайри и захлопнула дверь часовни.

– Кайри?
– Элли постучала в дверь. Ответа не последовало. Снова постучала, сильнее и громче, снова позвала Кайри. По-прежнему никакого ответа.

В панике с колотящимся сердцем и обливаясь потом, Элли еще сильнее заколотила в дверь. Она подбежала к стене часовни и заглянула через кованую ограду.

Вот она, голубка в белых перьях, скользит по росистой ночной траве, возвращаясь в аббатство.

– Кайри!
– Элли снова выкрикнула ее имя. В своем голосе она слышала отчаяние, боль, печаль, звук собственного разбитого сердца. Кайри остановилась, но не оглянулась на нее. Элли просунула руку через забор и ждала, затаив дыхание, надеясь вопреки всему.
– Вернись, - сказала она, желая, чтобы Кайри передумала и вернулась.

Кайри снова начала идти, и у Элли подкосились ноги. Она рухнула на колени и прислонилась головой к железным прутьям. Впервые с тех пор, как приехала сюда... впервые за несколько месяцев... впервые с тех пор, как ушла из дома, Элли заплакала.

Она рыдала глубоко, сильно, обильными слезами, от которых дрожала спина, а тело содрогалось. Все это время Кайри планировала оставить ее. Все это было уловкой, чтобы заставить Элли вернуться в мир, которому та принадлежала. Вот почему Кайри умоляла о поцелуе - ее последнем поцелуе.

Элли схватила сумку и обняла ее. Ей нужно было что-то обнять от отчаяния. Она плакала по трем причинам.

Плакала потому, что была напугана.

Плакала потому, что была одна.

И плакала потому, что...

– Сорен, - прошептала она в холодную темную ночь.

Она скучала по нему, так чертовски сильно скучала по нему. Она скучала по нему с той секунды, как ушла от него, до этого момента, когда все еще продолжала скучать. Она скучала и любила его, и отдала бы все прямо сейчас, чтобы он приехал на своем «Дукати», взял ее на руки, отвез обратно в город, уложил в свою постель, избил, трахнул и простил за то, что она ушла от него.

Но она была одна. Сорена здесь не было. И даже если он простил ее за то, что она бросила его, она все еще не могла простить его за то, что он сказал и что сделал. Если она вернется к нему, все будет как прежде. Она будет его собственностью и его владением. Он оставит паству и заставит выйти за него. Все так и будет. Ее свобода исчезнет, растворится. Он никогда больше не позволит ей доминировать над Кингсли, или над кем-либо еще, если уж на то пошло. Он совершенно ясно дал это понять.

Одна и с пятьюстами долларами в кармане, она должна была решить. Она не могла сидеть на заднице и плакать всю ночь. Хотя это, конечно, было заманчиво.

Когда-то давным-давно она была счастлива. По-настоящему счастлива. Каким-то образом она потеряла это где-то по пути. Всякий раз, когда она что-нибудь теряла - ключи от машины, водительские права, - Сорен брал ее за плечи и говорил, чтобы она возвращалась по своим следам. Идти назад от этого момента, до того, как она последний раз держала их.

Когда она в последний раз была счастлива – по-настоящему счастлива - в этом мире?

Элли мысленно вернулась назад, к той ссоре, которая произошла у нее с Сореном, к тому дню в кабинете врача, к утру, когда она проснулась с тошнотой и ее рвало так сильно, что и она, и Кингсли сразу поняли, что произошло...

Элли рукавом вытерла лицо и посмотрела на луну и звезды. Она так долго жила среди городских огней, что забыла, что луна - это не все, что есть в ночном небе. И хотя мириады звезд танцевали на небе, именно луна притягивала ее внимание. У Кингсли была оранжерея на крыше его манхэттенского таунхауса, заполненная тропическими растениями и редкими цветами в стеклянном коробе размером с большую спальню. Ей нравился аромат цветущих оранжерей и много времени Элли проводила там, читая и наблюдая за проплывающим мимо городом. Она часто ждала Сорена там, глядя сквозь стеклянные стены на Риверсайд-драйв. Она высматривала Сорена и улыбалась, когда слышала двигатель «Дукати», и видела, как он подъезжает к дому.