– Не совсем. Там у меня была комната. Собственная. Собственная ванная. Я жила не с Кингсли. Я жила у Кингсли. Тонкая грань.

– Значит, вы друзья?

– Больше, чем друзья.

– А что насчет священника?

– Сорен - иезуит, но он еще и приходской священник. Он живет один в своем приходском доме, но мне небезопасно находиться там все время. Я приходила туда с наступлением темноты, пряча машину. И почти всегда уходила до рассвета. Мне нужно было где-то жить, а я не могла позволить себе собственное жилье. Я переехала к Кингу. Кинг и Сорен - лучшие друзья. И шурины. Но это долгая история. И поверь мне, ты не хочешь знать эту долгую историю.

– Как скажешь. Так что же случилось? Ты забеременела, и твой священник Сорен заставил тебя сделать аборт?

– Нет. Ничего подобного. Сорена не было в стране десять недель, он находился в Риме, где заканчивал диссертацию по каноническому праву. Я не была беременна, когда он уехал. Я уверена в этом, потому что у меня были месячные. А затем мне стало плохо. Лихорадка, боли в животе и спине.

– Что случилось?

– Почечная инфекция. Две недели на антибиотиках. Мой постоянный врач не смог принять меня, поэтому я пошла к врачу Сорена. Когда она спросила меня, активная ли у меня половая жизнь, я солгала и ответила «нет». Я не хотела, чтобы она дальше расспрашивала меня о моей сексуальной жизни. И она не сказала мне, что антибиотики могут снижать эффективность противозачаточных. И как только мне стало лучше, я переспала с Кингсли.

– Погоди. Ты изменила своему священнику с Кингсли?

– Это была не измена. Сорен и Кингсли...
– Элли остановилась и сделала глубокий вдох. Если бы Кайри не выглядела такой смущенной и красивой, она бы рассмеялась.
– Это действительно трудно объяснить. Нет. Погоди. Очень просто. Я спала с ними обоими. Вот. Объяснила.

– Но как это не измена, если ты занимаешься сексом с двумя разными мужчинами?

– У нас открытые отношения. Вроде. Я... я была сабмиссивом Сорена, а он...

– Что такое сабмиссив?

– Это как быть чьей-то собственностью. Но не совсем.

– Но как ты можешь быть чьей-то собственностью? Разве это законно?

Элли подняла руку.

– Так не пойдет.

– О чем ты?

– Я не могу сидеть здесь и пытаться объяснить тебе свою жизнь, когда ты говоришь «но» каждые пять секунд после того, как я говорю что-то странное, вроде: «Мой священник садист, но это одно из его самых милых качеств». А ты спросишь?

– Что такое садист?

Элли рассмеялась.

– Мы проведем здесь весь года, если будем продолжать в том же духе. Мы с тобой говорим на разных языках.

– Элли, пожалуйста, попытайся. Я хочу знать.

– Почему?

– Потому что...
– Кайри судорожно вздохнула.
– Я так давно хотела стать монахиней, что не помню, каково это - хотеть чего-то другого. А потом ты... я встретила тебя и теперь знаю, каково это - хотеть чего-то другого. Но я тебя не знаю. Ты мне ничего не говоришь, так что я даже не знаю, чего хочу, и это сводит меня с ума. Пожалуйста, Элли... кто ты?

– Кто я?
– повторила Элли.
– Хотела бы я знать, кто я. Хотела бы я знать, как рассказать тебе.

– Ты можешь мне показать?
– спросила Кайри.

Кайри молча посмотрела на нее, а затем стянула платок с головы. Она провела пальцами по своим длинным светлым волосам и позволила им упасть на спину.

Элли протянула руку и коснулась пряди волос Кайри. Та была мягкой, такой мягкой, как волосы младенца. Но Кайри не была ребенком. В лунном свете, льющемся через окно, с распущенными волосами Кайри выглядела нимфой, прекрасной и неземной. Она казалась нереальной. Больше похоже на тень или тень из сна. Элли уже несколько месяцев снились ее воспоминания. Неужели она теперь живет в своих собственных снах?

– Если ты не можешь рассказать мне, - начала Кайри, - ты можешь мне показать?

Элли усмехнулась. Могла ли она показать? Есть один простой способ.

– Дай мне руку, - сказала Элли. Кайри беспрекословно повиновалась.
– Я сейчас укушу тебя за запястье. Не против?

– Будет больно?

– Да. Но кожу не прокушу. Ты разрешишь мне укусить тебя?

– Конечно, наверное. Да.

– Хорошо.
– Элли поднесла запястье Кайри к губам и глубоко вонзила зубы в мягкую плоть на запястье. Кайри вздрогнула, но не вскрикнула.

Затем Элли поцеловала ее в то же самое место. Мягкий, теплый, чувственный поцелуй на месте укуса и с внутренней стороны запястья.

– Элли...
– прошептала Кайри. Элли отпустила ее руку, и Кайри прижала ее к груди, баюкая в другой руке.

– Тебе понравилось?
– спросила Элли.

– Мне понравился поцелуй после укуса. И укус тоже.

– Что ты скажешь, если я скажу, что сделаю это снова, но только если ты позволишь мне укусить тебя снова?

– Я бы сказала... укуси меня.