– Ты хорошая дочь. Но ты слишком много для нее делаешь. Я не знаю ни одной матери в мире, которая попросила бы своего единственного ребенка пойти на такую жертву.

– Жертву? Ты видел дом, в котором я живу, мою одежду, машину, которую он позволяет мне водить.

– Его дом. Его одежда. Его машина. Твоя жизнь.

– Да, - ответила она.
– Так и есть. Но я стараюсь об этом не думать. Мама живет в мире грез. Я пытаюсь жить в своем мире.

– Мечтать и лгать самому себе - это совершенно разные вещи.

– Знаю. Всегда знала, - сказала она на своем безупречном, элегантном французском. Je sais. Je l’ai toujours su.

– Будь у тебя свобода, что бы ты сделала?
– спросил Кингсли.
– Если бы твоя мать выздоровела завтра, что бы ты сделала?

– Уехала отсюда, - ответила она. – Путешествовала бы какое-то время. Затем пошла бы учиться.

– Учиться? Чему?

– Бизнес, - ответила она.
– Я умею обращаться с деньгами. Я занимаюсь всеми его делами.

Кингсли рассмеялся, и звук разнесся над океаном и обратно.

– Что?
– спросила она.

– Не ожидал этого от тебя.

– А почему бы и нет?

– Не знаю. Мне не следовало так удивляться. Моей ассистентке восемнадцать лет и она - компьютерный хакер.

Джульетта рассмеялась.

– На тебя работает восемнадцатилетняя девушка? Хочу ли я знать, чем вы занимаетесь?

– На твоем месте я бы не спрашивал. Только потому, что на объяснение уйдет очень много времени.

– Она всего лишь ассистентка? Или нечто большее?

– Только ассистентка. Она флиртует со мной, но я напоминаю себе, что она годится мне в дочери. Надеюсь, пока я здесь, она делает уроки. Обычно приходится заставлять ее отрываться от компьютера, чтобы поесть. Она всегда что-то придумывает. Но не могу сердиться на нее. Я сам такой же.

– Ты говоришь, как гордый отец.

Кингсли поморщился. Отец восемнадцатилетней девушки? Возможно, да, но, Боже, он не мог представить себе ребенка, который уже был подростком.

– Она милая девушка. Вот и все, - ответил Кингсли. И тут он задал страшный вопрос.
– Ты хочешь детей?

– Я думала об этом. При других обстоятельствах, да.

– Не думала родить от него?

Она покачала головой.

– Он этого не допустит.

– Почему?

– Его дочери ничего обо мне не знают. И учитывая, что я выросла в его доме... будет скандал. Даже для француза это будет скандал. Я всего лишь экономка для всех, кроме него. Он хочет, чтобы все так и оставалось.

– Ты ведь спрашивала, не так ли? Спрашивала, можешь ли ты родить?

Джульетта заметно сглотнула.

– Да, спрашивала.

– И что ты сделала, когда он сказал, что тебе запрещено иметь детей?
– спросил Кингсли.

Она снова подняла руки. Они по-прежнему были пустыми.

– Я собрала сумку камней.

Кингсли закрыл глаза и выдохнул. Он почувствовал, как его сердце треснуло, как яичная скорлупа.

– Ублюдок, - выдохнул он.

– C’est la vie, - ответила она.

Кингсли остановился. Они уже были возле его хижины.

– Я могу помочь тебе, - сказал Кингсли.
– У меня тоже есть деньги.

– И что я буду делать? Буду твоей любовницей?

– Конечно.

– Буду твоей собственностью?

– Не в том смысле, как сейчас. У тебя будет свобода.

– Променять его кровать на твою, его деньги на твои... это не свобода. Это просто передача права собственности.

– Все будет не так.

– Что, если я уйду от тебя?
– спросила она. – Что, если я изменю тебе? Что, если я предам тебя? Будешь ли ты заботиться о моей матери даже после того, как я уйду от тебя?

У Кингсли не нашлось подходящего ответа.

– Как говорят англичане?
– спросила Джульетта.
– Из двух зол выбирай меньшее.

– Я не уеду с Гаити без тебя, - ответил он, вкладывая в слова больше смысла, чем, когда он впервые произнес их.

– Тогда, надеюсь, тебе здесь понравится. Потому что ты пробудешь здесь очень долго.

– Тогда, наверное, я так и сделаю.

Она встала перед ним, поднесла руку к его лицу.

– Не злись. Не обижайся, - сказала она.
– И не бойся оставить меня здесь. Я в порядке. Обещаю, я не убью себя.

– Клянешься?

– Клянусь. Это была глупая идея. Откровенно говоря, я во многом благословлена. У меня есть еда, кров. Он балует меня. Моя жизнь не идеальна, но назови хоть одного человека, у кого она идеальна? Можешь?

Он пытался придумать имя, но в голову ничего не приходило. Он молчал.

– Я так и думала, - сказала Джульетта с натянутой улыбкой.
– Ни одного.

– Ты любишь его?
– Он уже спрашивал раньше, и она солгала.

– Я не могу выйти из дома без его разрешения. Он всегда разрешает, но я всегда должна спрашивать.