Ламии.

И если мгновение назад мне было просто страшно, то теперь все внутри заполнил животный ужас. Холодный, липкий, пробирающий до костей, сжимающий мышцы до боли, покрывающий кожу испариной…

Я медленно приподнялась на колени, чуть не запутавшись в промокшем насквозь и грязном платье, и огляделась, убирая от лица прилипшие к нему пряди… И сразу же зажала рот рукой.

Только не закричать!

Ламии. Обычные и королевские. Самцы и самки. Бурые, зеленые, черные, красные, фиолетовые… Много. Бесконечно много. Море ламий. Они мерно раскачивались на хвостах и таращили на меня лишенные зрачков светящиеся глаза. И вокруг нас — огромная гладкостенная пещера, источником света в которой служил один большой белый кристалл, торчащий в сводчатом потолке как раз над моей головой.

И почему-то монстры не нападали.

Все еще удерживая рот зажатым, я заставила себя сесть обратно на пол — в натекшую лужу, глубоко вздохнуть и медленно выдохнуть. Раз, другой…

Нельзя паниковать. Нельзя кричать. Нельзя делать больше никаких резких движений.

Потому что вдруг крик или случайный жест заставит «море» двинуться? Нахлынуть. Наброситься. Разорвать на части черными, блестящими, длинными и острыми, как бритва, когтями…

Интересно, а от меня тогда хоть волосок останется?

Нет! Так думать нельзя. Иначе можно просто сразу похоронить себя.

И я принялась дышать. Но легче от глубокого дыхания мне не стало. Сердце гнало кровь по венам с такой силой, что, казалось, сейчас или оно выпрыгнет откуда-то из горла, или проломит виски — и оттуда хлынут потоки крови.

А может, это просто кошмар?

Может, мне приснились желтоглазые големы, удар по голове… И вот это все — может, тоже просто сон?

Но нет.

Для сна все было слишком реальным. И запахи, и ощущения, и толпа чудовищ… И прозвучавший грудной женский голос разогнал последние сомнения. Потому что голос я узнала сразу же, хоть и не слышала его девять лет.

— Вот ты и очнулась, — сказала Анниэла, вдруг соткавшись из света рядом со мной.

Что это за чары?

И что с Эль?

Никаких легких беззаботных кудрей, которые она любила распустить по плечам. Никаких игривых платьев. Предо мной стояла собранная строгая графиня Лэ Линне и внимательно рассматривала меня холодно-презрительным взглядом. Каштановые волосы были забраны высоко вверх и закручены гладким сложным узлом. Темно-сиреневое бархатное платье с рукавами, закрытое и длинное — от шеи до пола: и облегающее, словно вторая кожа, делало ее похожей на одну из окружающих ламий. Длинные многослойные бусы из черных камней, серьги им в пару и выкрашенные в черный острые ногти только усиливали это сходство.

Хоть лицо Анниэлы за столько лет почти не изменилось, если бы не голос, я бы не узнала ее. Как не узнала сегодня на балу. А ведь дважды видела ее там… А сегодня ли? Но метки над головой у меня не было — ночь длилась. Но сколько у меня времени до утра, я не знала.

Я, кажется, вообще ничего не знала.

— Эль, — прошептала тихо, — это ты? Это правда — ты?

— Эль? — Анниэла едва дернула кончиком чувственных губ и отвернулась от меня. Уставилась отрешенным взглядом куда-то на пол. — Как странно это слышать. Особенно от тебя. Нет… Не Эль. Не тебе. Не для тебя.

Она повернулась и повторила эхом:

— Не для тебя, чудовище.

Я сглотнула. Да, что бы не происходило, Анниэла точно мне не союзник. И как быть?

Мысли заметались больными шужжами.

Как я могла спастись? Ждать Аттора? Глупо. Я уже поняла, что не просто так его не было сегодня на балу. Не просто так…

Здесь и сейчас была только я.

А все, что я могла, — отвлечь бывшую подругу разговором и открыть портал. Кроме прилипшего к телу мокрого платья, холода и страха, ставших уже какими-то привычными, я ничего не ощущала: ни боли, ни пустоты. Значит, магия была при мне, а удар по голове залечили. Кто и зачем? Не важно. Главное, я могу открыть портал. Попытаться! Слабая надежда. Но другой не было.

— Почему? — начала я воплощать единственный план в жизнь. — Почему я — чудовище?

— Что? — Анниэла удивленно уставилась на меня. — И ты еще спрашиваешь?

— Конечно. Я ничего плохого тебе не делала.

— Не делала, — Анниэла было хмыкнула, но тут же резко изменилась в лице. Стала грустной. — Да, как ни странно, ты мне ничего не делала. Ты просто умерла.

Это звучало странно. Куда страннее всего остального.

— Эль… Прости… Графине Лэ Линне, о чем вы?

— Хм… Ты же всего не знаешь, — начала она, вновь погружаясь в себя и все больше убеждая меня в том, что она нездорова. — Да, ты имеешь право знать, почему ты умрешь. И в этот раз умрешь по-настоящему. Согласна?

— Согласна, — я аккуратно села удобнее — так, чтобы в любой момент быстро встать на уже начавшие затекать ноги или хотя бы иметь возможность создать вокруг себя воздушную стену, резко вскинув руки.

Анниэла медленно сцепила руки в замок на уровне живота, прохаживаясь туда-сюда и не сводя с меня отрешенного взгляда. Потом остановилась и также медленно произнесла: