Интересно, как долго она пробыла здесь? Последнее, что она помнила, это приближающегося Морока. И ледяной холод его дыхания, пронизывающий тело и замораживающий как будто саму душу.

Ирина непроизвольно вздрогнула и зябко поежилась. А в следующую секунду спросила:

— Как кошка?

Улыбка осветила могучее лицо демона. Его губы насмешливо растянулись, продемонстрировав ровный ряд белоснежный зубов с острыми клыками. За спиной с шелестом раскрылись крылья.

— Я даже не удивлён, — с укоризной произнёс Даер. — Она едва не умерла, но вместо того, чтобы спросить, каковы её шансы выжить, интересуется здоровьем кошки.

Ирина нахмурилась.

— Да жива она, жива, а ты чуть не погибла.

Он коснулся её руки, выдав беспокойство. Он действительно переживал? Ирине это не показалось?

Она почувствовала, как к щекам прилила краска. Но руки не отняла.

— Как дети? — спросила, вызвав новый приступ веселья у демона.

Ей явно лучше, решил Даер. И румянец ей очень к лицу. Подавив желание запустить вторую руку в её роскошные светлые волосы и, склонившись чуть ниже, поцеловать в сочные губы, он произнес:

— С ними тоже все в порядке, чего не скажешь о листьях папирусной бумаги, что они забрали из моего кабинета. Ольга и Влад готовят тебе подарок. Но я не знаю какой.

Он врал, это было слишком заметно. Но больше Ирину поразило другое: он разрешил им войти в кабинет? И взять его бумагу на поделки?

— Мне не терпится посмотреть, — призналась она.

Попыталась встать, но тут же обессиленно рухнула обратно. Голова закружилась, а перед глазами заплясали красные мушки.

— Не нужно, ты ещё слишком слаба. Вы...

Теперь, кода он видел её блаженной, прикасался к юному, налившемуся, как спелый плод, телу, он не мог сохранять рассудок ясным и следить за речью.

— Можете называть меня по имени, если хотите, — предложила она. — И обращаться на ты.

Демон был рад даже этой малости. О, если бы она не была так слаба, сейчас он бы решился на большее. На то, о чем так молило все его проклятое тьмой существо.

Но после встречи с Мороками даже маги восстанавливались долго. А кто-то не выживал вовсе.

— В таком случае я потребуют от вас взаимности, — произнёс Даер внезапно охрипшим голосом. — Если ты позволишь, Ирина.

Произнесенное им, её имя звучало как песня.

— Конечно, Даер. Ты можешь требовать от меня любой взаимности.

Это прозвучало настолько двусмысленно, что Ирина предпочла сразу же сменить тему:

— Можно мне увидеть детей?

— Разумеется. Но для начала я должен задать один вопрос — обещай, что будешь честной.

Он ничего не знал о ней, так же, как и она о нем. Но её встреча с Мороком заставила Даера понять, как сильно он привязался к этой удивительной девушке. Настолько, что потерять её было подобно тому, чтобы отсечь собственную голову. И он решил сменить тактику, проявлять меньше властности. Пореже отдавать приказы, чаще просить — наверное, именно так строятся крепкие отношения и далеко идущие планы.

Но выяснить кое-что он должен был прямо сейчас. Конечно, ему ничего не стоило применить магию — к Ирине и детям. Но она слишком слаба, да и не достойно такое поведение порядочного демона.

— Может быть, вопрос покажется не слишком скромным. Но... Чьи это дети. Ольга и Влад, ты ведь не их мать и, кажется, даже не родственница. Я угадал?

Ирине показалось, будто небеса разверзлись, и на неё обрушился ледяной град. Словно она снова встретилась с Мороками и мучилась от этого.

Но нет. То была её совесть.

Если бы от этой тайны зависела только её жизнь, она бы призналась во всем тотчас. Но Оля и Владик.

— Их настоящие родители погибли во время войны. А я подобрала их. Но ни у них, ни у меня не осталось ничего. Нам некуда было идти и некого просить о помощи. На глаза попалось старое объявление. И вот мы здесь.

Она не солгала, но и не сказала всей правды. Демон заметил её нервозность, но как ещё можно рассуждать о прошедшей войне? Бывалые воины содрогались, вспоминая пережитые ужасы. Чего говорить о юной девушке и детях.

Её объяснение показалось ему вполне правдоподобным и не вызвало сомнений. В той войне многие потеряли семьи и родных. Добрая, отзывчивая Ирина не смогла бросить сирот, не смотря на то, что сама не знала, куда податься.

— Понимаю, — сочувственно вздохнул он. — И не стану мучить расспросами. В прошлом у многих из нас осталось много того, о чем лучше не вспоминать.

Его лицо приняло суровое и в то же время задумчивое выражение. Неужели он раскаиваться в том, что сам участвовал. Не в войне, а в бойне. Поэтому отрешился от мира? Жалеет о прошлом?