Шло время. Дети подрастали. Ксения и Мария были уже на выданье. Одной было семнадцать лет, другой шестнадцать. Пора выбирать им достойных мужей, частенько, глядя на дочерей, думал Григорий.

Хороших детей родила мне моя Марийка, взгрустнул Гаврил. Свою первую жену он любил. Ганна хорошая женщина, но чего-то в ней нет. Глядя как суетится жена у плиты, ловко орудуя ухватом, думал Гаврил. К ней он относился хорошо и только.

Он любил порядок. Сам был аккуратный, каждая вещь знала свое место. Ганна зная, что Гаврил не терпит беспорядка, дом держала в идеальной чистоте, тем более ей помогала по дому Ксения. Только Мотря не похожа на девочку, как мальчишка. Нет с ней сладу, поглядывая на дочку, продолжал размышлять Гаврил.

А Мотря в очередной раз собиралась в степь, к лошадям.

Ничего не предвещало беды.

Ей уже было четырнадцать лет. Однажды под утро, умаявшись за день от труда, ее сморил глубокий сон. Девочка, боясь, что уснет, завязывала широкую юбку снизу на узлы, чтобы юбка ненароком не поднялась во сне, не опозориться. О плохом она не думала, мала еще была. Слышала от взрослых девушек разговоры. Так и в эту звездную ночь, сделала то же самое. Недобрым взглядом следил за ней Петр, восемнадцатилетний, нагловатый парень. Его в селе не любил никто. Девушки на него не заглядывались. Воспользовавшись, моментом что Мотря погрузилась в глубокий сон надругался над спящей девочкой. Разрезав острым ножом юбку. Он решил, раз ее отец, такой богатый, не нанимает стеречь лошадей парней, а отправляет дочку одну в степь, значит он о ней не тревожится. Мотря никому не рассказала, только сняла с себя белье и испорченную юбку, спрятала в укромное место. Увидев на другую ночь девушку, нагло ухмыльнулся, глядя ей в лицо. Мерзкая улыбка не сходила с его лица, значит он не ошибся, можно будет повторить. Он плохо знал Мотрю, он ее вообще не знал. Она ждала молча, не поднимая глаз. Боясь выдать себя, ее глаза пылали ненавистью. Никто за нее не заступится. Я сама за себя постою, думала девушка. А на другую ночь, дождавшись, когда уже того сморит сон. Тихонько привязала его ноги к хвосту лошади, разрезав веревки, которыми спутывали ноги лошадей. Со всей силы хлестнула животное по крупу. От неожиданности и боли лошадь взвилась на дыбы, а затем понесла, унося с собой бедолагу. Лошадь носилась по степи, пока не выбилась из сил. Петру ребята не торопились помочь. Так он всех достал своими выходками. Они видели наглые взгляды, которые парубок бросал на Мотрю, ребята ее уважали и недоумевали. Почему Петр позволяет себе такое? А Мотря, всегда такая бедовая не поднимает головы. Они дремали возле костра, когда раздался вопль перепуганного Петра. Увидав как лошадь таскает его по степи, сразу догадались, что это дело рук Мотри. А Мотря делала вид, что спит. Мотря зря такое не сделает подумал каждый, претворяясь спящим. Бегать по степи за взбесившимся животным желания не было. Значит сильно обидел девчонку, поделом, будет знать, как ее обижать.

Утром, отмщенная Мотря вернулась домой. Коров к этому времени уже увел Яков. Его это устраивало, можно читать, никто не мешает. Первое время, он выводил стадо, а Зорька, доходя до колодца останавливалась, как вкопанная. Не помогало ничего, он мальчишка ревел как белуга, а над ним потешалась соседская детвора. Пока кто-то из взрослых посоветовал Якову взобраться на корову, как это делала Мотря. Так он и сделал, хотя было страшновато. Каждое утро, выдрессированная Мотрей корова шла к направлению колодца, ожидая седока.

Все шло своим чередом, как обычно мать подоила коров. Яков погнал стадо на пастбище. Все домочадцы были заняты кто в доме, кто на подворье. Нервы Мотри были на пределе. Она знала, эта ее выходка ей даром не пройдет. И ждала.

Очень скоро в ворота постучали. Это был отец, насильника Петра. Погляди Гаврил, что твоя Мотря сотворила с моим сыном. Не поздоровавшись, закричал, угрожая. А его сын стоял молча, опустив голову. Гаврил увидев побитого, ободранного парня. Удивился! Драться дралась, но никто никогда не жаловался. А здесь такое! Что же совершил Петр, если Мотря его так отделала?

Услыхав шум, на крыльцо вышла Матрена, взглянув на еще недавно самоуверенного наглеца, получила удовлетворение. Спесь его, как рукой сдуло. Гаврил увидел стоящую на крыльце довольную от увиденного дочь, рассердился.

Говори! Зачем ты это сделала? Мотря мигом полезла в свой тайник, достала спрятанную порезанную юбку и белье, показала отцу. Белье было залито девичьей кровью. Вот, что он сделал, когда я спала!

Нависла зловещая тишина. Оба отца побледнели, думая каждый о своем. Нужно срочно выдавать дочь замуж, но она еще несовершеннолетняя! Другой понимал, что сын опозорил себя, семью. Не каждый отец даст согласие выдать свою дочь за такого парня. Придется девку искать на стороне. Очнувшись от столбняка, разозленный отец огрел кнутом своего уже и так побитого сына, и погнал домой. Прости сосед, не разобрался. Жди сватов!

А у ворот уже толпились зеваки. В селе, ничего не скроешь, в сердцах подумал Гаврил. Чего столпились? У вас, что работы дома нет? Повернулся, ушел к лошадям в загон. Лошади его успокаивали. Любил чистить их. У него были и ездовые лошади, и рабочие тяжеловесы, и даже скакуны. Покупал жеребятами, вон какие красавцы выросли! Народ еще потоптался у дома, смакую увиденное и услышанное. Гаврил никогда не интересовался чужими делами. Его удивляло, столько у каждого в хозяйстве дел, как можно жить чужой жизнью?

Сваты пришли. Но Мотря наотрез отказалась выходить замуж за насильника. Завидев сватов, схватила с печи ухват. И пошла угрожающе на сватов. Передайте Петру, что замуж за него пойдет только рябая, да кривая. А еще раз придете, так отметелю, все ребра переломаю.

Конечно на шум повыскакивали из дворов любопытные, в селе чтобы не случилось, событие. А здесь такое!!! Ни уговоры, ни угрозы не действовали. Но в дозор Гаврил больше дочку не пустил. Как Ганна не намекала мужу, что лучше если Мотря будет подальше от дома. Цыц! Прикрикнул на жену Гаврил. Будет так, как я сказал! Ганна испугалась. Впервые муж был груб с ней. Закусив губу, начала усердно чистить казан. Казан уже блестел, а она все остервенело продолжала его чистить. Внутри все бушевало. Проклятая девчонка, не хватало, чтобы из-за нее, у них с мужем испортились отношения. Ганна чувствовала, что муж ее не любит. Поэтому лишний раз на рожон не лезла. Не обижает, и ладно, успокаивала себя обиженная женщина.

Село гудело. Это было событие из ряда вон. У кого дочки были на выданье, родители запретили выходить из дома. Не обсасывал эту историю только глухой, и немой. Гаврил будто уменьшился в росте. Всегда ровный, с высоко поднятой головой. Было чем гордиться. Он, Гаврил хороший хозяин, у него лучше чем у других и дом, и подворье. Дети работящие. Здоровые, красивые, приданное хорошее. А Здесь такая беда. Гаврил махнул рукой. Его мучила совесть. Как он мог поддаться уговорам глупой бабы, отправить свое дитя ночью в степь. Будто разум помутился. Что скажет мне моя Марийка, когда мы с ней встретимся на небесах? Принял наконец решение.