Ну не могу я так больше!

Надо что-то делать. Надо менять.

Сбежать, как можно дальше. Есть же на этом свете места, где Йонас меня не найдёт?

Только на это нужны деньги. И документы. А мой паспорт уже два года хранится в чужом сейфе. К слову и паспорт этот не мой. Нет, он настоящий, по словам Йонаса, он мне делал. Но там не мои настоящие имя и фамилия. Пять лет назад я решила что так будет лучше. Смогла стать другим человеком. А значит смогу еще раз!

Вода остывает, мне становится холодно и я резко встаю. Сливаю оранжевую воду и смываю с тела блёстки. Теперь я пахну мандаринами и корицей.

После ванны, вытеревшись и надев халат, иду на кухню. Зачем-то заглядываю в холодильник, знаю же, что там пусто. Минералка на дверце стоит, рядом с кетчупом и горчицей.

Заказываю себе пиццу, привозят быстро, я съедаю половину, удивляясь как в меня столько влезает.

Затем устраиваюсь на диване перед телевизором. А через час слышу, как открывается входная дверь.

Я даже голову не поворачиваю. Полное безразличие.

Узнаваемо скрипит половица на границе с прихожей, а потом до меня доносится запах одекалона Йонаса. Кажется — противней его нет во всем мире.

— Ты меня не ждала? — слышу вопрос.

Медленно поворачиваюсь.

Йонас стоит у кухонного стола. В руках букет алых роз. Огромный букет, Йонас едва его держит двумя руками.

Я встаю, подхожу к столу и открываю коробку с остатками пиццы.

— Есть будешь?

Он непонимающе смотрит, затем бросает взгляд на пустую плиту и заявляет:

— Я думал ты приготовишь что-нибудь.

— А жена тебе не готовит? — невинным тоном маленькой дурочки спрашиваю я.

— Ты же знаешь, что она не умеет.

— А я разучилась, — беру кусок пиццы, ем и смотрю Йонасу в глаза. Он психует, швыряет цветы на пол. Букет рассыпается по светлому паркету. Как кровь на траве и снегу.

— Что происходит? — рявкает Йонас.

Я пожимаю плечами. А затем, прожевав холодный кусок теста с начинкой, киваю на розы:

— Красивые цветы. Но у меня нет подходящей вазы.

— Ты специально нарываешься? — орёт он, перешагивает через цветы, однако все же наступает на несколько свежих и невинных бутонов каблуком ботинка. Что ж, меня он тоже почти так же растоптал. — Я вообще-то извиниться пришел, — он хватает меня за руку, пицца падает на пол. — Но видимо придётся снова наказать.

— За что? — равнодушно спрашиваю я. И этот вопрос вызывает у Йонаса оцепенение. Потому что он, твою мать, не знает за что собирался меня наказать. Стоит, глазами насквозь меня прожигает, а сам думает.

— Бельчонок, прекрати, — наконец произносит он, заметно успокоившись, — Я с миром пришёл. С лаской, — он касается моей талии, ведет ладонь ниже, забирается ею под халатик. Я без белья. Не стала надевать после душа. И это лишь сильнее заводит Йонаса. Его глаза вовсю горят и руки становятся горячее.

А я не хочу.

Не хочу его и все!

Но предаю себя еще хуже, чем вчера. Вчера я сопротивляться не могла. А сейчас могу, но все равно позволяю Йонасу меня трогать. Потому что лучше пусть здесь, потерплю, продлится это не более получаса, чем я снова окажусь в треклятом загородном доме, взаперти, практически в клетке. Здесь я хотя бы свободу вижу, частично.

И вот тут начинается мой маленький ад, Йонас все-таки меня наказывает. Он берет меня, уже голую, на руки, жадно впивается своими губами в мои. Требовательно ожидая такого же страстного ответа. А затем опускается на колени и кладет меня спиной на пол, точнее на розы, что на нем лежат.

Десятки шипов впиваются в кожу, от толчков, от каждого проникновения Йонаса — все сильней. Мне дико больно. Но так только сначала.

Потом я просто перестаю чувствовать.

Вообще все.

Артем

В воскресный вечер в развлекательном комплексе Лейтовича проходит сразу несколько мероприятий. Свободного времени нет, Лёшка меня отправляет то в ресторан, то в караоке за порядком следить. Завтра понедельник, откуда вообще столько народа?

Йонас уходит рано. Перебрасывается парой фраз с Лизой и уезжает. Завтра он летит с женой отдыхать. А я буду его любовницу вождению учить.

Любовница — от слова люблю? Эта та, которую ты любишь. Но вот она же не обязательно должна в ответ любить? Видется мне, кажется, что Бэлла Йонаса не любит. Он хозяин для всех. И ее тоже.

Домой возвращаюсь почти под утро. Я так в военной части не уставал, как здесь. Причем там по выходным я отдыхал, а в комплексе Лейтовича это самые загруженные дни.