Она понятия не имела, что именно ощущает. Честно говоря, чувствовала себя герцогиня как обычно. Что вызывало определенные подозрения, поскольку во время беременности она никогда не чувствовала себя как обычно.

– Мама!

Дафна быстро перевернула календарь и, подняв взгляд от стола, увидела свою среднюю дочь, Белинду, застывшую на пороге.

– Заходи, пожалуйста, – пригласила ее герцогиня, радуясь возможности немного отвлечься.

Белинда села в ближайшее удобное кресло и с обычной прямотой устремила на мать взгляд своих ярко-голубых глаз.

– Ты должна что-то сделать с Кэролайн.

– Я должна? – переспросила Дафна, сделав легкое ударение на «я».

Белинда пропустила сарказм матери мимо ушей.

– Если она не перестанет без умолку болтать о Фредерике Сноу-Мэнн-Формсби, то сведет меня с ума.

– А ты не можешь просто не обращать на нее внимания?

– Его зовут Фредерик… Сноу… Мэнн… Формсби!

Дафна непонимающе моргнула.

– Сноумэн[2], мама! Сноумэн!

– Сочетание, и в самом деле, неудачное, – согласилась Дафна. – Но не забывайте, леди Белинда Бассет[3], что и ваше имя вызывает кое-какие ассоциации с некой породой собак со множеством складок по всему туловищу.

Белинда заметно приуныла, и стало очевидно, что кто-то уже сравнивал ее с бассетом.

– О, мне очень жаль, – расстроилась Дафна, удивляясь, что дочь никогда не говорила об этом.

– Это случилось давным-давно, – отмахнулась Белинда. – И уверяю тебя, больше меня так никто не называл, – фыркнув, добавила она.

Дафна крепко сжала губы, силясь сдержать улыбку. В сущности, матери не пристало поощрять решение споров кулаками, но, памятуя о собственном взрослении среди семи других детей, четверо из которых были братьями, Дафна невольно прошептала: «Умница!»

Белинда величественно кивнула и вернулась к интересующей ее теме:

– Так ты поговоришь с Кэролайн?

– А что ты хочешь, чтобы я сказала?

– Не знаю. То, что обычно говоришь. Это, кажется, всегда срабатывает.

Дафна почти не сомневалась, что в ответе дочери сокрыт комплимент, но, прежде чем герцогиня успела мысленно разобрать всю реплику по косточкам, ее желудок вдруг взбунтовался, как-то странно сжался, а затем…

– Прости! – взвизгнула она и бросилась в ванную, едва успев добежать до ночного горшка.

О боже милостивый! Никакая это не надвигающаяся старость. Она беременна.

– Мама?

Дафна махнула рукой назад, в сторону Белинды, силясь отослать дочь из комнаты.

– Мама? С тобой все хорошо?

Дафну снова вырвало.

– Я приведу отца, – заявила Белинда.

– Нет! – простонала Дафна.

– Это все из-за рыбы? Потому что мне показалось, что она была какой-то странной на вкус.

Дафна кивнула в надежде, что это положит конец расспросам.

– О, погоди-ка, ты же не ела рыбы. Я точно помню.

Ох уж эта Белинда! Сущее наказание с этим ее проклятым вниманием к мелочам.

У Дафны, которую снова выворачивало наизнанку, мелькнула мысль, что думать таким образом о дочери как-то не по-матерински, но в эту минуту она не чувствовала себя способной на снисходительность.

– Ты ела голубятину. Мы с Дэвидом ели рыбу, а ты с Кэролайн – голубятину. И, кажется, отец с Амелией попробовали и то, и другое. И мы все ели суп, хотя…

– Прекрати! – взмолилась Дафна. Ей вовсе не хотелось обсуждать еду. Даже при малейшем намеке…

– Думаю, лучше все же позвать отца, – снова предложила Белинда.

– Нет, я в порядке, – выдохнула герцогиня, снова замахав рукой, чтобы утихомирить дочь.

Ей не хотелось представать перед Саймоном в таком виде. Тот сразу же смекнет, что происходит.

Или, правильнее было бы сказать, что вскоре произойдет. Через семь с половиной месяцев плюс-минус пару недель.

Белинда уступила:

– Хорошо, хорошо, но позволь мне хотя бы вызвать твою горничную. Тебе следует лежать в постели.

Дафну снова вырвало.

– После того, как покончишь… Тебе следует лечь в постель сразу же, как покончишь с… э-э-э… этим, – поправилась Белинда.

– Зови горничную, – наконец согласилась Дафна.

Мария сразу же догадается, в чем дело, но ни слова не проронит ни слугам, ни семье. К тому же, что гораздо важнее, горничная точно знала, какое принести лекарство, чтобы помочь своей хозяйке. Это варево ужасно на вкус и еще хуже пахнет, зато уменьшит тошноту.