Я хочу увидеть однажды твои слезы. Потому что тебе вдруг стало грустно, горько или обидно. И ты расплакалась, не стесняясь. Я бы разозлился сначала - нечего при мне плакать! А потом махнул рукой на эту злость и тебя обнял. Мои это слезы. И от горести внезапной, и от счастья.

От удовольствия - тоже мои.

Я могу стать твоим зеркалом. Как ты стала моим. Я только не сразу там себя разглядел. Любой нервной системе нужно время, чтобы настроить новые нейронные связи и синтезировать нейромедиаторы. Которые ответственны за передачу данных и дают возможность чувствовать на самом деле.

Удовольствие и боль.

Ту самую влюбленность, в которую вдохнули Искру.

Когда ты последний раз чувствовала удовольствие и боль? Вот что я спросить хочу. Важное.

Когда испытывала разрушительную и воспевающую силу этого чувства? Воевала с собой - внутри и снаружи? И мечтала, чтобы война закончилась победой обеих сторон и наступил мир? На веки вечные - или хотя бы до завтрашнего дня, разве можно загадывать дальше...

Я - сегодня.

И был рад этому. Потому что, пока идет война и есть шанс на мир, по нервным волокнам бегут сигналы и заставляют реагировать на окружающую действительность. А если она закончится…

Нервные окончания уснут безвозвратно.

Импульсы затихнут.

Система перестанет подавать признаки жизни.

Наступит…

КОНЕЦ"

Я аккуратно закрыла книжку.

Выключила свет.

И легла спать.

 Через отмытые до прозрачности панорамные окна все видно настолько четко, будто я на участке сижу, а не в гостиной.

Бокал с виски тихонько звякает каждый раз, когда к губам подношу. Этот звон с капелью перекликается.

Растворяюсь…

Щелчок входной двери из этого состояния выдергивает так быстро и остро, что скачок адреналина досконально ощущаю.

Я никого не жду сегодня. Разве что...

Заходит. Осторожно, но не как человек, который боится, а как тот, кто потревожить не хочет. И останавливается, заметив меня на диване. А я как сидел, так и остаюсь сидеть. Серым камнем. Одна рука в диван вцепляется, в другая - бокал. Если буду сжимать и дальше - раскрошу стекло.

И на лице, полагаю, самое идиотское выражение…

– Здравствуйте, - голос Искры такой же дробный и неровный, как стук моего сердца, - Я правильно приехала? Это сюда вызывали… любовь?

– Нет, - головой отрицательно мотаю. Но она неправильно это воспринять может, потому поправляюсь быстро, - Искру… вызывал.

Бормочет с нервным смешком что-то малоразборчивое, вроде “ну хоть нейромедиатором не назвал и ладно”. Пальто скидывает, откладывает сумку. Остается в красных лодочках на высоченных шпильках и в совершенно блядском платье.

Последний раз его надела, это точно.

Я даже не пожираю ее взглядом… просто жру. Распущенные волосы, румянец, пухлые накрашенные губы, изящную фигурку - ткань платья к каждому изгибу прилипла - длинные обнаженные ноги…

Очень голодный Серый Волк.

А она шажок делает. Но останавливает себя своими же словами:

– Меня предупредили, что на этом заказе проблемы могут возникнуть. Клиент слишком высокомерен, эгоистичен и сам порой не знает, чего хочет...

Внутри дерет и клокочет.

"Клиент" хочет нахрен забыть про налет цивилизованности и подойти к ней прямо сейчас. Стащить это платье, вылизать ее всю, снова запахом ее пропитаться. Собой наполнить. Так, чтобы визжала на каждое движение. Но я знаю - хоть шаг сделаю и не остановлюсь уже.

Мне нужно взять себя в руки. Потому что Искре поговорить хочется… а я ей задолжал. Много чего.

– Как выяснилось, этот клиент готов идти на уступки. И пересмотреть свой базовый договор в случае… в одном конкретном случае. С эгоизмом тоже справится и с тем, что напланировал в своей жизни. Раньше. Когда не знал, что кто-то приедет в его дом.

– А ведь он терпеть не может отказываться от своих планов...

– Просто у него не было достаточно веских причин для этого.

Вздыхает тихонько. Глаза в пол-лица от смелости собственной, губу прикусила - вот не надо, а? Заводит.