Оказавшись вблизи самой большой клетки, я увидел едва дышавшую мать ирбис, а рядом один маленький. Самый маленьких из всех. Примерно месяца три-четыре остальные, а он, наверно, родился последним. Он открыл глаза от долго сна. Голубые огонёчки сверкнули от моего фонаря. Его мать пыталась не отвести от него заплывших от неизнеможенные глаз…

– Твоя мамка до сих пор под присмотром врачей. Нескоро явится к тебе… – рассерженно вздохнул я, прижимая Ирис к себе. – Но зато у тебя собратьев целый вольер.

Я видел, как его глаза смотрели внимательно на меня, приподняв морду. Видел, как во взгляде читалось понимание. Утешающе гладя малого по спине, я отпустил его. Ирис покрутился у моих ног, вырисовывая бесконечность. Хихикая, я присел на корточки, смотря на любопытного ирбиса. Он нюхал тропинку, выложенную из разнообразных камней, с короткой травой. Сел в позе сфинкса и лениво зевнул.

– Нет, дорогой, тебе надо к своим, а то нельзя гулять, – улыбнулся я, беря Ирис на руки. – Подрастешь, с Дэном гулять будешь. Ты же помнишь его?

Так странно, я разговариваю с ирбисом, как с человеком… и знаю, что понимает меня. «Наш род всегда умел находить общий язык с животными. С любыми», – говорил я тем, кто интересовался, но никогда всерьез не воспринимал данные слова, пока не встретил Ирис. Именно он внушил мне, что мой род из поколения в поколения понимал братьев меньших, а они нас.

Не хотелось отпускать малого, но надо.

Будут ещё всякие просить сфотографироваться с Ирис. Он не экспонат. Мало ли, что я и те, кто мои родные умеют общаться с животными и что? Они же живые, как и мы… имеют чувства, в конце концов.

Скрепя сердце и, радушно улыбаясь, уходящему маленькому созданию в просторный вольер похожий на скалы с водопадом, я полюбовался другими ирбисами. В моих глазах они не были большими кисами, а теми, которых я видел в клетках… Я приложил мысленно руку к правому плечу, коротко опустив взгляд. Под пепельным камуфляжем я чувствовал повязку от штык-ножа. Тупая боль пронизывала до лопатки, когда я всякий раз двигал рукой. Даже сейчас… А что собственно я хотел? Месяц прошел.

– Иван!

Кого я не ожидал увидеть, так это ту, которую люблю. Мысленно хлопая себя по лицу, я стер ладонью отчаяние и слабо улыбнулся, шагая на встречу. Но замечая в небесных глазах осуждение и понимание, не стал играть роль сильного человека. Знал, что могу быть собой. Особенно с женой.

– Я тебя везде обыскалась! Звонила несколько раз… Опять бродишь?

Она говорила быстро, без запинки и нотки легкой строгости, отчаяния слышались в мягком нежном голосе, в который я влюбился без памяти. Я продолжал молчать, и моя улыбка становилась шире.

– Ладно, пойдём. Чаем напою тебя.

Не стал спорить. В такие моменты хотелось расцеловать хрупкие руки своей супруги и сказать, как люблю за то, что не выносит мозги и снисходительно относиться к моему молчанию. Знала и знает ведь, кого полюбила.

Смотря на женщину в подобном наряде, что и у меня, я зарылся носом в чёрные распущенные длинные локоны, похожие на волны. Бледная кисть тут же прикоснулась к моему лбу. Послышался рассерженный вздох. Я хихикнул, снимая с кончиков запутанную заколку. Раз. Два. Теперь у моей жены аккуратно подобны волосы в «крабик» на затылке и ни единого «петушка», по лбу скатывались пряди до шеи и прятались за ушами.

– Ты таблетки не забыл?

– Точно. Таблетки. А ты их принесла?

– Иван! Ты опять забыл за полчаса до еды выпить? – причитала жена, закатывая глаза.

– Как же тут забудешь, когда у меня есть ты, – пошутил я, целуя вспыхнувший гневом маленький носик. – Кстати, дочь дома?

– Ты знаешь, где она. Успокойся, – твёрдо сказала супруга, сжимая мою правую кисть. – Ей решать, кем работать.

– Ну не егерем же! – вскинув левую руку к небу, вспылил я. – Вот, сколько тебя помню, Марина, столько же раз убеждаюсь в том, что дочь в тебя пошла.

– Нет, не в меня, а в нас, – хихикнула Марина, прижимаясь ко мне боком.

Я обнял её, отпуская правую руку, держа на женском плече. Злость постепенно начала пропадать.

– Ваня…

– М?

– Как Ирис?

– Бегает, недавно гулял с ним.

– Можно… потом я с ним погуляю?

Меня эта просьба огорошила! Я знал, что Марина любит животных, но чтобы самой погулять с котёнком ирбисом ещё не было такого. От слова совсем! Ещё сама просит!

– Вечером, – обещал я и в предвкушении спросил: – Чай с оладьями?