Рано расслабился Брэдли Абдул-Джаббар: его лэнс не успел ещё нагнать конвой, как вывалившийся из облаков истребитель шарахнул по его «феникс-хоку» лазерами. Залп средних поднял фонтан грязи у ног бэтллмеха, выстрелы малых пришлись по ногам. Изображение левой на мониторе контроля повреждений окрасилось уже в жёлтый цвет: бронезащита ослаблена больше, чем наполовину. Вскинув большой, лейтенант выстрелил вслед самолёту, но промахнулся. А самолёт заложил боевой разворот.

Снова поднявшись до пятисот метров, он средними лазерами снёс всю броню с левой руки «феникс-хока» и повредил центральную торсовую бронеплиту; Брэдли опять промахнулся. Когда «сперроухок» пошёл на третий заход, лейтенант прыжком вышел из-под огня и скрылся в зарослях. Зато на пути истребителя оказался «уосп» Митчелла Каратоссоса — номер четвёртый лэнса. Прямое попадание лазерной спарки раздробило его левую руку, броня над хребтом тоже приказала долго жить, но к счастью, реактор и гироскоп уцелели. Четвёртый заход — опомнившиеся мехвоины скачут на своих мехах по зарослям, будто зайцы; пятый — дикая скачка продолжается, и все выстрелы уходят впустую. «Сперроухок» набирает высоту и скрывается в облаках.

— Отбой воздуха, — говорит своим воинам Брэдли.

Их было семеро в душном нутре «бегемота»: механик-водитель за рычагами, башнер и командир, радист, заодно отвечающий за стрельбу лобовыми установками ракет малой дальности (за курсовые пулемёты и установки РМД-2 отвечал водитель) и четверо бортстрелков, по одному на пулемётную и ракетную точки правого и левого борта. Так что в прямом смысле «борт», и поначалу сей каламбур вызывал у сержанта Билла «Аллигатора» Аджо улыбку. Билл никогда раньше не думал, что станет танкистом. До тех пор пока в самом деле не стал. Пока не поболтался четыре часа в открытом космосе с перетянутыми жгутом штаниной и рукавом гермокостюма, молясь всем известным богам, чтоб позволили вновь увидеть хотя бы заснеженные белые холмы Антиаса. А лучше зелёные холмы какой-нибудь более тёплой и для жизни пригодной планеты. Что ж… боги его молитву услышали. Раненого морпеха подобрал шаттл, последняя уцелевшая «тайгресс» из трёх, что когда-то у них были. Но левые руку и ногу ему оттяпали в корабельном лазарете на «Фермерской дочке»; тут уж не обессудь — спасти их после четырёх часов вакуума не мог бы и лучший врач Внутренней Сферы, не то, что корабельный хирург-коновал. И миомерный протез, стоящий как рука или нога бэттлмеха, простому морпеху мог только сниться. Крюк да железный костыль, вот и всё.

Но командовать людьми Билл мог по-прежнему. Так что когда в рейде на Фронц братва захватила у местной милиции «бегемот», с кандидатурой на место командира его экипажа лорд-капитан Джоффри Уортингтон определился быстро. Морпех? Значит, человек грамотный и к сидению в тесных железках привычный. А летает ли та железка по космосу или ползает по земле, уже дело десятое. Билл Аджо ломаться не стал. Танк — значит, танк, лучше просиживать жопу в его бронированном нутре, чем быть бесполезным калекой. Или надсмотрщиком за рабами, и день-деньской ковылять по грядкам на деревянной ноге — работа не лучше рабской. Будь у него обе ноги целы, так ещё ладно, протез же превращал это дело в сущую пытку. И даже возможность сорвать зло на проштрафившемся невольнике сильно не радовала, потому как за зряшные потери рабсилы с надсмотрщиков тоже спрашивали. Такой вот порядок завёл лорд Уортингтон ещё пока они кантовались на Ур-Круин.

Приказ выдвигаться Билл тоже воспринял с радостью. Это уже сегодня, когда Брэдли Абдул-Джаббар собирался оставить крепость. Аджо боялся, что его тихоходную машину оставят прикрывать отход за компанию с «урбанмехом», ан нет. Вместо этого послали вперёд.

— Джаббар подвергся воздушному налёту, — доложила радистка.

В башне три их поста расположились треугольником: башнер-наводчик впереди, командир справа и девушка слева. И звукоизоляция тут была достаточно хороша, чтобы не орать даже когда дизель херачит на полных оборотах. В башне у «бегемота» был главный калибр — две автопушки «сарлон макси-кэннон» и две установки «харвестер 20К», общим числом в дюжину пусковых труб РМД.

— Тонна зенитных у нас заряжена, — сказал, оборачиваясь к командиру, башнер.

Как и радистка, он был совсем молодым, и в настоящем бою ещё не бывал. По мишеням стрелять научился, и даже попадать иной раз, и то хлеб.

— Хорошо, — кивнул Аллигатор. — Будь готов врезать.

Маленький «урбанмех», похожий на мячик на ножках, вперевалку, как утка, топал впереди. За ним месили грязь грузовики. То зарывались в неё по брюхо, то выползали и двигались, переваливаясь с кочки на кочку. Людей в кузовах трясло и подбрасывало, хоть ящики с грузами тросы держали намертво. В отличие от чемоданов, сумок и прочих узлов со шмотками. Часть этого дерьма вывалилась-таки за борты, но Билл приказал не останавливаться: если позволить дурам-бабам вылазить и собирать, марш кончится, не начавшись. Они и так тут едва ползут. Они не прошли и трёх дюжин километров за всё это время, хотя углубились уже в джунгли изрядно. И Брэдли пока не видать. Идёт параллельным курсом он, как же. Да чорта с два! Хотя радаром его колонну они зацепить не смогли, по пеленгу выходило, что Брэдли утопал далеко вперёд, наверняка, прикрываясь тихоходными машинами Билла как щитом от возможной погони.

Кто б сомневался, подумал Билл. Надежда была лишь на то, что преследователи не клюнут на эту приманку, догонят вначале более жирную из добыч. А там, глядишь, и удастся им спрятаться. Он даже прикинул примерно, где. Было бы времени ещё полчаса…

Нет, не нашлось. Четыре магнитные засветки на сканере, четыре отметки-треугольника на радаре — бэттлмехи. Небыстрые, значит — тяжёлые или средние, неплохо вооружённые, хватит, чтоб задавить огнём «бегемота» и «урбанмех».

— Башню назад! — рявкнул Билл. — Фугасными!

— Фугасный заряжен!

— По «мародёру»!..

Выстрел пушки — метателя частиц «мародёра» ударил в скошенную бронеплиту башни стотонного «бегемота», оставив на ней широкую чёрную отметину. Прямое попадание, но башня тяжёлого танка способна выдержать ещё три таких, брони хватит. Чьё попадание в корму — элайзиной автопушки или же ПМЧ «пантеры» Уэрта — пустило танк юзом, Элайза не поняла. В кого бы ни целился «бегемот», он не попал с четырёх-пятисот метров своими пушками; Элайза, Ширли и Катарина Зарикос разошлись веером, продолжая стрелять по нему, чем могли. Танк начал разворачиваться, и Элайза достала его в левый борт, кажется, повредила гусеницу; Ширли всадила ещё одно попадание ПМЧ в башню. Высоко в воздухе над «мародёром» просвистел выпущенный «урбанмехом» снаряд.