Стены замка пошли паутиной трещин, пол заходил ходуном, её величество Жуть явилась во всей красе, заполняя собой — всё вокруг…

***

Больше всего на свете мне хотелось вернуться к Диане — прямо сейчас, прямо к ней на стол, прямо перед её светлые очи. Мне хотелось ответов, потому что армия вопросов, родившаяся в моей голове, только и ждала, на кого бы пойти в атаку. Трюка для этой цели не подходила — единорожка не хотела и не собиралась делиться со мной ценной информация. Держала дистанцию, давая понять, что мы всего лишь вынужденные союзники, но уж точно никак не близкие подруги.

Замок преобразился — в один миг наполнившись жителями. Когда тряска улеглась, а трещины на стенах исчезли, заросли, зажили сами собой, жильцы стали появляться изо всех щелей. Лезли, словно тараканы, торопясь показать нам свою суть, вглядывались — жадными, любопытными, масляными глазками. Словно прямо сейчас хотели наброситься, хорошенько ощупать незваных гостей, может быть, надкусить.

Они смотрели на нас, изучали со стороны, как пауков в банке. Мне вдруг почему-то вспомнился Лекса — наверно, именно так он смотрел на меня, когда нашел на полке шкафа. В воздухе запахло пылью.

Я раз от раза задавала себе один и тот же вопрос, не надеясь узнать ответа — что же именно я хотела тут увидеть? Трюка обещала мне нечто, Трюка говорила, что не сможет объяснить мне словами то, что будет происходит. Теперь я понимала, что она имела ввиду.

Книжный шкаф зашевелился. Казалось, ему вдруг надоело просто так стоять на одном месте и он решился на утренний променад. Книги, еще недавно мирно стоявшие на своих полках, опасливо покосились, да и вывалились в творческом беспорядке на пол.

Я с ужасом — и восторгом — наблюдала за тем, как книги меняют облик. Шкафа больше не было — после недолгой прогулки он решил развалиться, загремел досками по полу. Книги хлопали собственными обложками, как беззубым ртом. Кто там сегодня хотел поглотить знания? Идите сюда, мы сами кого хочешь поглотим! Красные, зеленые, желтые — словно россыпь яблок, они валялись у меня под ногами, и только сейчас я вдруг осознала, что стояла слишком далеко от шкафа, что вывалившиеся книги не могли оказаться так близко со мной. Жуки, вдруг подумала я, и мне стало дурно. Жуки, тараканы, пауки — они частенько заглядывали ко мне в шкаф. Шевелили усами и хелицерами, норовили проползти по лицу — словно в отместку всему человеческому роду — и убегали.

— Назад! — Трюка, кажется, кляла себя за нерасторопность и за то, что не сразу заметила опасность. Меня обвил шнур розового импульса, больно хлестанул по животу — и резко дернул в сторону, заставив рухнуть на пол. Впрочем, ненадолго — тот же самый импульс, на этот раз, напоминая руку, ухватил меня за шкирку и поставил на ноги.

— Уходим! Ну? — дверь перед нами раскрылась без видимых усилий — Трюке понадобился всего один удар копыт. Я часто моргала, все ещё не веря в то, что происходит. Книги и в самом деле стали жуками — деловитыми, крыластыми, толстыми. Не ведая перед собой преград или просто не видя друг дружку, они толкались, забирались верхом, топтались по сородичам и прямо тут спаривались. Им потребовалось всего мгновение для того, чтобы вновь обратить на меня внимание. Неприятное, всепожирающее, любопытное — маленькие лапки зашевелились, задрожали, зашуршали, словно я уже оказалась в их объятиях. Меня вновь дернуло импульсом и на этот раз я уже побежала.

Говорят, что бегать — полезно. Что пробежишь с утра километр-другой, так сразу и на сердце и на душе полегчает. А уж какой будет тонус — всем тонусам на зависть. Мне хотелось поймать умника и заставить его пробежаться — по всем коридорам, балюстрадам, залам и комнатам замка. Вихрем пронестись по куче лестниц, не спотыкаться о мебель — которая будто специально встала у тебя на пути.

В боку нещадно кололо и мне страшно хотелось пить. Трюка подарила мне всего секундочку — крошечное мгновеньеце для того, чтобы передохнуть, а мне казалось, что я рухну прямо здесь. Как я могу устать — я ведь всего лишь кукла? Я должна оставаться куклой всегда и везде, неважно, что здесь, на задворках сознания, на изнанке разума у меня вполне человеческое тело. Кукла остается куклой всегда — ухмылка Дианы ширилась, норовя покинуть границы лица. А, может, это мне так только казалась. Начальница ОНО в моих воспоминаниях всегда страшно и неправдоподобно гримасничала. А память, забывая подробности, подкидывала ей те фразы, которых она уж точно не говорила

На нас с Трюкой уже не смотрели — жильцы и обитатели замка по имени Лекса вдруг решили проявить воистину королевское гостеприимство. Им показалось, что будет очень хорошо, если мы останемся здесь — желательно, навсегда. И только в качестве питательной массы.

— Это мысли, — пояснила мне единорожка, как только мы оказались за пределами комнаты и успели выскочить к перекрестку. Я попыталась вспомнить, был ли он тут, когда мы шли сюда. Это мысли, повторила она. Ночью они спят, лишь изредка выныривая, чтобы проникнуть в сон. А днем, когда Лекса проснулся, работают.

Работают, удивлялась я прямо на ходу. Кто же так работает? Они так работают, терпеливо пояснила мне рогатая волшебница. Им, видишь ли, так хочется. Им, видишь ли, нужно постоянно долбить друг дружку, им нужно спариваться, топтаться, жрать всё, что попадется под хелицеры и усики. Пища для ума, питательный раствор для мысли, может быть, однажды из них и родиться что-нибудь стоящее. Почему они такие, спрашиваешь? Ну, а почему Крок здесь зеленый гигант, а ты и вовсе неотличима от человека? Ответить мне было нечего. Причуды изнанки, извращения сознания, а, может быть, именно такими нас воспринимает сам Лекса?