— Спасибо, — поблагодарила я, не найдясь, что ответить.

Филипп удивленно изогнул бровь — никогда не замечала за ним этой привычки, прищурившись, взглянул на младшего брата, а Иван Петрович внезапно закашлялся, и… продолжил рассказ.

— Так что благодаря Виктории все закончилось быстро и для нашей стороны безболезненно, — сказал он.

— А как же… — не сдержалась, взглянула на бойцовские раны Филиппа. — Это что, безболезненно?

— Сегодня — да, — ответил тот, чуть подумав. — А вчера, когда мой братец старательно развешивал по мне украшения, я бы так не сказал.

— Ябеда, — констатировал Никита, ничуть не смутившись и не пытаясь отбиться от обвинения.

К моему удивлению, Филипп улыбнулся. Мелькнуло ощущение, будто он был рад это слышать. Не знаю почему, но рад. Возможно, это напомнило ему о чем-то личном, о том, что знают лишь они, братья?

— И что теперь? — напомнила я Ивану Петровичу о том, что история не закончена.

И заерзала в нетерпении, ожидая рассказа, что бандиты не только повержены, но и наказаны, а в Свету влюбился кто-то порядочный из гостей, и…

И оказалось, что сказки нет.

А если есть, то где-то она задержалась. Потому что ни один насильник больше не пострадал.

— Но как?! — поразилась я.

— Деньги! — пояснила мне доселе молчавшая Ольга. — Мне все казалось, ты притворяешься, не можешь не понимать, какие средства крутятся возле твоего лучшего друга! Ничего не просишь, ничего не требуешь… А теперь я вижу! Ты правда дурочка! Да многие лезли в его постель, лишь бы прокатиться на его крутой тачке, а ты…

А мне вдруг стало обидно.

За Никиту, хотя и он тоже использовал девушек — это факт, и покатался на них, подозреваю, на всех скоростях. И за себя — за то, что я позволяла войти в его жизнь таким людям.

Он избавлялся от них легко и быстро, чаще, чем менял на машине шины, иногда чаще, чем заливал в бак бензин, и все же…

— А я могу позволить себе заплатить за такси, — спокойно ответила я и с улыбкой взглянула в глаза мужчины, который сидел со мной рядом.

— Нет, ты не дурочка! — осенило вдруг Ольгу. — Наоборот, ты продуманная! Столько лет притворялась, что любишь другого, а сама подкралась к Никите, дождалась, когда он будет в безутешной печали от расставания, и… Я в восхищении!

Признаюсь, я даже не пыталась удержаться от смеха. Не в связи с высокими чувствами ко мне, в которых призналась девушка. А из-за той безутешной печали, которую она приписала Никите.

— За все тринадцать лет, что мы с Никитой знакомы, — выдавила я сквозь слезы от смеха, — я никогда не видела, чтобы он был безутешен. Никогда. А видела я… многих, поверь.

Мужчина рядом со мной до этого силился не рассмеяться, а после моих слов чуть напрягся. И я поспешила улыбнуться ему, а мысленно прикусила себе язык.

Впрочем, был в моих словах один хороший момент — Ольга о чем-то настолько сильно задумалась, что перестала смотреть на меня и ждать любого повода, чтобы поддеть. Но спустя пару секунд на ее губах мелькнула такая ехидная улыбочка, что напряглась уже я.

— И что, — обратилась я к Ивану Петровичу, чтобы отвлечься от дурного предчувствия, — они просто заплатили полиции?

— Не было никакой полиции, — ответил спокойно мужчина.

— Но вы же сказали… деньги?

— Деньги отдали Свете, — пояснил мне Иван Петрович. — Сегодня утром.

— Везет же! — чуть слышно буркнула Ольга, но уверена, что услышали все.

Филипп бросил насмешливый взгляд на младшего брата, как бы говоря, мол, да, ты действительно выбирать не умеешь! Было видно, что он веселился, хотя и пытался скрыть яркий всплеск этой эмоции за тусклой, небрежной ухмылкой.

Инга Викторовна кивнула, молча подтверждая, что да, деньги у Светы, и это правильно. Спутник Ольги подталкивал к бутылке Ивана Петровича свой бокал. Никита молчал и щекотал пальцами мою шею. А я…

— Не верю! — выпалила я. — Не верю, что Света просто взяла эти деньги!

— Она их взяла, — уверил Иван Петрович. — Я лично за этим проследил. А так же выступил гарантом, что с ней ничего плохого больше не сделают.

— Каким образом?

— Мое слово и репутация. Плюс Костя — очень хваткий юрист, — к моему изумлению, Иван Петрович кивнул на спутника Ольги и даже щедро добавил тому вина, но только ему одному, так как бутылка уже опустела.

Справившись с удивлением, я внимательней присмотрелась к парню. Хваткий юрист… А что, может быть. Да, много ест, но мало ли? Перенервничал, хороший метаболизм. Манеры присутствуют — бумажный шарик Филиппа на своей тарелке по-прежнему игнорировал, как диктуют правила этикета. Если за столом что-то происходит не так, делай вид, что не видишь. А еще он хоть и пьет, но явно знает свою меру, потому что пьяным не выглядит. Не болтает попусту, и вроде бы и не смотрит ни на кого, и тем не менее, мне пару раз казалось, что за мной наблюдают.