Шрифт:
Ну да.
Чего-то такого я и ждала.
Везунчик как раз «или как».
В какой-то момент папа Никиты прервал свою речь, обернулся и взглянул на меня с усмешкой. Теперь я была уверена — он знал, что я сделала. Знал и предвкушал момент моего разоблачения.
И мне бы испугаться, но все равно уже поздно и бесполезно. Мне бы бежать со всех ног, но я обещала остаться. И потом, его усмешка была настолько знакомой, что мне почему-то не было страшно.
Не было, вот и все.
И потом, самое главное, что бутылка цела, не вскрыта и за пределами этого дома.
Я мысленно разрешила себе отпустить эту ситуацию, не растрачивая впустую те незабываемые мгновенья, что пока еще здесь. Переплетя свои пальцы с мужскими, улыбнулась в ответ Ивану Петровичу и позволила Никите увести меня в загадочном направлении. Впрочем, загадочным оно было ровно до тех пор, пока я не услышала дразнящий и ни с чем несравнимый запах жареного мяса на углях.
— Завтрак, — озвучил мой друг.
— Хорошие планы, — жадно глядя на шампура, похвалила его задумку.
— Для утра подходят, — поддакнул Никита. — А твои трусики я пока спрятал.
Оступившись, обернулась к нему, а встретив взгляд, услышала непреклонное:
— Ты правильно поняла. Но если все еще нуждаешься в уточнении… Да, Аня, ключевое слово — «пока». И на вечер у меня в отношении тебя совершенно другие планы. Кажется, я уже говорил.
— А как же твоя невеста? — не удержалась от едкого замечания.
— А как на счет того, чтобы за меня побороться? — парировал он не менее едко.
А потом было мясо, болтовня со студентами, которые без умолку трещали и то и дело подсчитывали, что заработают. И было молчание на двоих. С тихой улыбкой, которая говорила без слов. За двоих. Даже за тех, кто все еще сомневался и почти также сильно боялся.
Улыбке не было страшно, она изначально дарила себя, открывалась, а уже потом, если придется обжечься, закрывалась масками или оскалом. Она была гораздо, гораздо сильнее, чем я, и она бы никогда, взглянув в глаза лучшего друга, не спросила так некстати и с такой нерешительностью:
— А что, если я тебя потеряю?
И она бы никогда не исчезла за облаками задумчивости от таких простых, таких важных, таких сложных, таких мудрых слов, которые получила в ответ на глупый вопрос:
— А что, если случится наоборот? И вместо того, чтобы потерять меня, ты найдешь еще и себя?
Глава № 23
Мы с Никитой сидели на невесть откуда взявшемся поваленном и обтесанном дереве, слушали болтовню студентов, суетящихся над новой порцией шампуров, звуки близкого леса и не обращали никакого внимания на негромкие голоса гостей.
В какой-то момент голоса приблизились — я была уверена, что сейчас увижу Викторию и дам из Феррари, но в их беседу влилась Инга Викторовна и ловко направила компанию в противоположную сторону.
— Пройдемте лучше на террасу — там удивительный вид на лес, есть заварные пирожные и чай уже остывает!
— Но, кажется, Никита ушел не туда… — незнакомая девица из иномарки попыталась настоять на своем и испортить нам настроение своим появлением.
— Он туда, а мы оттуда, — поддержал супругу Иван Петрович.
И хотя я не видела этого момента, готова поспорить на целую шоколадку, что он мягко, но настойчиво направил барышню в противоположную сторону. Скрипа упирающихся каблуков слышно не было, но голос барышни недовольство выразил в полной мере:
— Мне бы все-таки хотелось увидеть, что же там интересного!
— Что может быть интересного в мужчине, нарезающем лук?
— А он… он сам?!
— Да, Фиона, — голос Инги Викторовны звучал уже дальше, но нотки гордости зазвенели в летнем воскресном воздухе и с радостью были подхвачены ветерком, — мои сыновья хорошо готовят и всегда помогают на праздниках.
— Ага. Есть, — добавил Никита, доел последний кусок шашлыка и вернул свободный шампур студентам. Сев на бревне свободней, он бросил взгляд за угол дома. — Хорошо, что они ушли.
— Почему? Ты же говорил, что вежливый и воспитанный мальчик, — поддела лучшего друга. — А сам мало того, что сбежал от гостей, так и радуешься тому, что тебя не нашли.
— Это потому, что я знал, с кем сбегать и мне сейчас хорошо.
Никита отвлекся на телефонный звонок и, к счастью, пропустил мою реакцию на свой комплимент. Н-да, годы-вода… Раньше все его слова на эту тему я пропускала мимо ушей, а сейчас…
Сейчас многое изменилось, наверное, и мои уши тоже. Они отказывались сделать вид, что обзавелись серной пробкой и даже оттенки мужского голоса подхватывали, докладывая мне: уловили искренность и довольство, да-да, именно так, не ослышалась!