– Успокойся, и лучше подумай о свадьбе, - прошу.
– Кросби она не по карману, но тебе вполне. Это будет хорошим подарком.

– А если он откажется? Я разучился быть дипломатичным, тем более в личных вопросах.

– А вот это оставь решать Вики. Нам сюда точно лезть не стоит. Давай лучше перекусим, я голоден.

Я направляюсь в кухню, и отец следует за мной. Согласившись вместе пообедать, помогает накрыть на стол и задумчиво улыбается своим мыслям, когда я достаю из холодильника охлаждённые стейки, собираясь кинуть их на сковороду-гриль.

Мы оба не очень разговорчивы и часто за столом обмениваемся лишь новостями, но сегодня отца переполняют чувства. Он не может сдержать удивления, и я его понимаю:

– И все-таки поверить не могу, Картер. Неужели я увижу свою дочь в белом платье? Свою малышку Викторию? Никак не могу осмыслить новость и прийти в себя. Кажется, мне понадобиться время.

– Оно у тебя будет. Не думаю, что у них все быстро решится. Скорее всего придется дождаться зимы, когда Оливер придет в отпуск, и заранее согласовать церемонию. Если честно, - неохотно признаюсь, - я бы этого очень хотел. Этот дом давно не видел настоящего праздника.

Мы долго сидим за столом и уже пьем кофе, когда отец, обводя взглядом гостиную, внезапно предлагает:

– Слушай, а может развалить тут все до основания? Снести подчистую и отстроить заново? Мне надоел этот вековой склеп. Или продать? Кстати, ты еще не слышал, - переводит тему, – Роакин Хиггинс убрался из города. Говорят, у полиции появились доказательства его причастности к какому-то старому убийству, и делу о похищении целой семьи в Мексике. Никто еще не знает подробностей, однако кое-кто уже поджал задницу, да еще как.

Я отпиваю из кружки кофе, но вскидываю бровь, и отец поясняет:

– Марк Холт отказался вести с ним дела. Несколько дней назад он выставил свой коттедж на продажу – они с Присциллой переезжают в Калифорнию. Ну, вот я и подумал: а может, нам тоже уехать?

– К черту Холтов! – я тут же теряю интерес к последней новости, но вовсе не к первой части разговора. – Полагаешь, это в стенах все дело? – возвращаю отца к мысли о нашем доме.

Он задумывается и тяжело пожимает плечами:

– Нет, конечно. Просто… я устал видеть это всё изо дня в день всю свою жизнь. Ты прав, скорее дело во мне.

– Деду бы не понравилась твоя идея – снести стены до основания. А вот насчет продать дом – только тебе решать.

Я беру на себя смелость и озвучиваю его старую мысль, но это мало что значит. Мы оба знаем, что он никогда на это не решится. В этом доме когда-то жил его отец, а затем – любимый сын. В этом доме у Джеральда Райта когда-то была настоящая семья.

– Тогда, может, переделать все заново? – предлагает отец выход.
– Здесь не было ремонта лет пятнадцать. С тех пор, как вы с Алексом выросли и перестали рисовать на стенах. Выкинуть старый хлам и сменить мебель. Убрать все эти вещи, которые напоминают о… о прошлом, - он запинается и закусывает губы. Крепко обхватывает пальцами горячую от напитка чашку, но договаривать не обязательно. Мне и так все понятно.

– Это можно, - соглашаюсь.
– Давно пора.

– Как ты думаешь, Картер, Вики однажды сюда вернется жить?

Этот вопрос гораздо глубже, чем кажется, и теперь моя очередь пожимать плечами, выигрывая паузу.

– Вряд ли, пап. Иначе не сбежала бы в кампус, как только смогла.

Он отхлебывает из чашки и кивает головой, соглашаясь. Спрашивает, уже не глядя на меня:

– А ты?.. Последнее время тебя почти никогда нет дома. Уезжаешь все раньше, и пропадаешь все дольше. Ты всегда был самостоятельным и не посвящал меня в свои дела, так что я даже не знаю, что и думать.

Он ждет честного ответа, но я не могу ответить легко. В какой-то мере мы оба заложники нашего прошлого.

Однако мое сердце больше не здесь, и с этим ничего не поделать.

– Не знаю. Я, правда, ничего не знаю, пап. Может так сложиться, что сегодня, уехав, я никогда сюда не вернусь. А может так, что кроме этого дома, мне больше нигде не будет места.

– Как бы я хотел, Картер, чтобы однажды ты стал мне больше доверять и все рассказал.

– Я доверяю тебе.

– Только не свои сомнения. В конце концов, я ведь отец не только Виктории, но и тебе.

– Если я когда-нибудь решусь, как Кросби, сделать девушке предложение, обещаю, ты узнаешь об этом первым.

У отца черные глаза, такие же пытливые, как у сестры. И он так же, как она, обижается.

– Я серьезно, а ты шутишь. Думаешь, это сейчас уместно?

– Нет, извини. Давай просто закончим обед.

Ближе к четырем часам дня я собираю необходимые вещи в своей комнате, спускаюсь вниз и предупреждаю отца, что приеду в город через несколько дней и появлюсь на совещании в офисе, как обещал. Уже перед моим уходом он вспоминает, что вчера вечером заезжал Лукас Палмер и выглядел обеспокоенным. Жаловался, что не может ко мне дозвониться и спрашивал, где меня можно найти.