Лиса чутко прислушивалась к мерному дыханию Рина, который беззаботно раскинулся на широком ложе, прираскрывшись и являя молодой жене весьма неплохой простор для изучения мужской анатомии. Но, как бы она не была влюблена в каждую черточку, каждый миллиметр этого сильного, надежного тела, как бы не срывало у нее контроль от умелых ласк любимого, сейчас у Эйлис было несколько часов до сна, чтобы поразмышлять над ситуацией, в которую они все угодили.

Она с пеленок знала, что отец всегда был с ней честен, и в недавнем разговоре прямо указал, что жить им с принцем осталось четыре дня. В относительном покое. Потому что на субботу у молодоженов по расписанию намечается государственный переворот с итоговой сменой династии.

Эйлис в тот самый момент не упала в обморок лишь только потому, что рассказ графа выглядел абсолютно фантастичным.

А еще эта шпилька-игла… не давала покоя и так и манила вновь взять ее в руки.

Лисичка осторожно высвободилась из-под руки Рина и неслышно прихватила с собой кинжал, который на ночь оставляла рядом с кроватью. Замотавшись в ставший уже своим халат мужа и поддерживая на весу волочащиеся полы, она на цыпочках метнулась в смежную комнату, плотно притворив за собой дверь.

— И что же ты такое, и с чем тебя едят, — прошептала Эйлис, вытягивая заостренную штучку из основания рукояти кинжала. Руны под пальцами были слегка выпуклыми, но практически не читаемы в слабом свете магических шаров. — А если так… Ой, мамочки!

Острие иглы, по которому скользнул указательный палец принцессы, торкнулось в подушечку, на которой сразу же набухла ярко-алая капля крови. И не успела Лиса отнять вредную занозу, как кровь втянулась в шпильку, а еле видимые руны засияли мертвенно-белым сиянием. И тут же молодую женщину накрыло жаркой волной удушливого южного ветра, а на губах она почувствовала сухие песчинки, больно покалывающие пересохший, потрескавшийся от зноя рот. Глаза ослепило полуденное солнце, беспощадно иссушающее все вокруг…Эйли закричала, но из ее горла послышался едва уловимый хрип. А дальше ее сознание унеслось в темноту.

— Отец, помоги мне! — юноша в форме королевских гвардейцев стоял на коленях рядом с одним из лучей пентаграммы, начертанной на пыльном полу древней постройки. — Сын твой просит о милости! Освободи меня!

Лиса попятилась, натыкаясь на обломки некогда колоссальных по размеру колонн, поддерживающих изогнутые своды, а теперь в хаотичном нагромождении устилающих растрескавшиеся каменные плиты пола. Но, к ее изумлению, женщина не встречала на своем пути преграды, проходя их насквозь. Она с недоверием уставилась на свои полупрозрачные руки, тело, скрытое мужским халатом, маленькие босые ступни и ошалело плюхнулась наземь. К ее счастью, ничего себе не отбив и даже не почувствовав холода от сырых камней.

— Отец мой, Шелесс, Змеиный Бог, — вновь начал причитать молодой маг, раскачиваясь и разводя руки в стороны, — явись мне…

— Кхм, кхм, — откашлялась Лиса, перебивая очередной поток воззваний, — похоже папенька ваш или оглох за время отсутствия в нашем мире, либо не признает в вас сына. Но это не страшно, вы продолжайте, продолжайте… А я пока здесь осмотрюсь…

Пока она говорила, с Исхаром, который в очередной раз пытался посредством ритуала избавиться от дедовых магических пут, чуть не приключился удар. С искаженным страхом и ненавистью лицом он начал зыркать по сторонам, желая определить источник звука. Но видеть Лису он, по каким-то причинам, не мог, что страшно его бесило.

— Покажись, грыхово отродье! — зарычал заклинатель и выставил перед собой руки, полыхающие темным пламенем.

— Нет, ну, кто так к папе обращается! — съехидничала Эйлис, расшагивая по помещению и изучая его архитектуру. — Он у нас кто? Бог? Правильно! Значит, надо со всем почтением, подношениями и дарами. А что это у нас тут! Фу-уу-у!!! Какая мерзость!!!

Лисичка наткнулась на высушенный магией труп какого-то бедолаги и чуть не лишилась ужина. Хорошо еще, в таком призрачном состоянии она не чувствовала тошноты, но вид скрючившейся жертвы привел ее в крайнюю степень негодования.

— Вы! Вы! Убийца, вот кто! — подбежала она к Исхару и что есть мочи завопила ему на ухо, отчего тот буквально сложился пополам от болевого шока. — Сами себя бы лучше приговорили!

— Сам себя, — парень встал на ноги, пошатываясь и утирая рукавом кровь, хлынувшую из носа, — сам себя…

Внезапно он шагнул к краю пентаграммы, выхватил из ножен ритуальный клинок и одним отточенным движением провел по левому запястью.

Одновременно с вырвавшимся воплем Лисы, стоном Исхара и вспыхнувшими алыми росчерками ритуального круга, из центра звезды призыва взметнулся песчаный смерч, и огромный, золотистый змей попытался пробиться сквозь защитный контур. Но то ли маг всё же знал свое дело, то ли крови было недостаточно, шипящий гад лишь перекатывал толстые кольца да шелестел отливающей багрянцем чешуей.

— А вот и папа ваш пришел, — пискнула Лиса, прячась за Исхара и напрочь забыв, что она невидима. — Только что-то он совсем не в духе…

— З-замолч-чи, тиш-ше, — прошипел заклинатель, не хуже беснующегося в круге призыва родственника. Он приблизился к пентаграмме насколько позволял ему инстинкт самосохранения и стал алчно пожирать глазами пресмыкающееся. Лисе пришлось даже привстать на цыпочки, чтобы рассмотреть вызванную тварь во всей красе. А Исхар нерешительно прошептал. — Отец?

— Что-то вы с ним совсем не похожи…, - промямлила принцесса, ужасаясь и восхищаясь змеем, и в особенности, его горящими, как два источника извечного пламени, глазами, — какой-то он у тебя нервный и чешуйч…