Шрифт:
Вот только идёт, похрамывая и ступая на ушибленную ногу! Раненая птичка! Лёгкая добыча для дракона!
— Здравствуйте, мистер Лавлесс!
— Добрый вечер, мисс Айскра, — я протягиваю ей руку и притягиваю к себе, — Вы должны вернуть мне мой утренний поцелуй!
— Ну что ж, не хочу быть у Вас в долгу, — птичка осторожно целует меня!
Мой внутренний дракон о жестяных огненных крыльях ликует! А как же! Такая долгожданная добыча!
42. Сердце остановилось!
Лиза
Мэтт Лавлесс и свидание? Это что за ребус получился! И как его разгадать? Боже ж мой! Ну сегодня день сюрпризов! Я буду полной дурой, если не соглашусь! И раньше меня звали, но никогда, не хотела пойти так сильно, как сейчас! Просто у нас все странно: вначале страсти, а потом свидания! А на пароме, что это тогда было? И мы странные…
Ах, Мэтт, если встречаться с тобой будет также хорошо, как спать…
Лиза, сколько можно думать о сексе? Пока Мэтью рядом…
Решено, идём: вечер, воскресение, Центральный парк. Нарочно не придумаешь… Надо ещё домой! Сегодня я хочу быть не такой, как всегда! Не просто девчонкой, а настоящей женщиной!
Мэтт провожает меня сочным поцелуем и я чувствую его вкус на губах до самого дома.
А дома, дома кутерьма: дети не слушаются, доводят бабушку. Я прошу ее остаться ещё хотя бы до моего возвращения из Лондона и пытаюсь урезонить двойнят:
— Вот давайте сядем и поговорим как взрослые, чем уже Вам бабушка не угодила? Она ж для вас старается.
— Она нам ничего не разрешает, — жалуется Майя.
— Ещё телефон отобрала, — Ник в отчаянье!
— Про телефон, допустим, мы не раз говорили… У вас это уже зависимость и тут я бабушку поддерживаю.
— Тебе легко говорить, у тебя Мэтт есть, а нас кто защитит? — всхлипывает Майя.
— От кого? От бабушки? Да вы вообще уже? Я понимаю, что сейчас вам она кажется строгой, но поверьте, она хочет как лучше и поступает так, как поступила бы и наша мама.
— Но мамы нет, Бетти! — Ник грустно смотрит на меня.
— Зато есть мы друг у друга и бабушка! Надо не обижать бабушку, а наоборот, жалеть, она такая одна и столько делает для нас и за себя, и за маму!
— Бетти, а бабушка тоже может умереть как мама? — Майя смотрит в упор.
— Если мы ее будем обижать, то скорее всего да! — но не могу я сейчас говорить неправду.
— Мы не хотим, чтобы она умирала, Бетти, — Ник хватает меня за рукав!
— Тогда давайте, так, вы пойдете к ней сейчас и извинитесь…
Они немного надуваются, но бегут к бабушке. И конечно она их сразу прощает. Я же знаю, что она и не обижалась.
— Лиз, а чего ты одна? Где Матвея своего потеряла? Говорил, что доставит тебя в целости и сохранности… — спрашивает бабушка.
— Надо и нам друг от друга отдыхать! Тем более вечером — снова!
— Что-то вы, Лиза, прям зачастили со встречами!
— Ну такое у нас будет впервые! — загадочно улыбаюсь и на всякий случай добавляю — это настоящее свидание!
— До этого что было?
Я даже сразу не нахожусь с ответом. Действительно, а что было? Страсти, потеря девственности, снова страсти, надежды, признания и полунамеки, непонимание… Вопрос, только чего не было?
– Бабулечка, до этого была репетиция, а вот премьера впереди!
– Ничего себе такая репетиция!
Времени ещё много, но я думаю мне нужно тщательно подготовиться!
Нет, я не буду пугать Мэтта боевым раскрасом или розовыми волосами. Я буду сегодня для него просто другой: уже не серой птичкой, а жар-птицей!
Тщательно подбираю, что надеть, а чтобы защититься от назойливого внимания, достаю огромные солнцезащитные очки! Солнце сегодня и правда активно!
Когда заканчиваю, придирчиво рассматриваю себя перед зеркалом!
Все как и хотела! Пора!
Ник провожает меня взглядом:
— Бетти, ты такая…
— Какая, Никки?
— Как мама!
И это из уст моего брата наивысшая похвала!
Прихожу вовремя. Ну как прихожу, прихрамываю на одну ногу! Мэтт уже ждёт! Да он и вправду подготовился: блестит как новая монета, такой притягательный! Поза выдает нетерпение, мощная грудь часто вздымается, а в карих глазах играет беспокойное пламя. Когда он просит отдать свой утренний поцелуй, я хотела б ему отдать все наши поцелуи с самого начала и забрать их снова себе.
— Птичка, ножка болит? — обращает внимание на мою бледность, — сейчас моя дорогая!