Раз за разом меняя направление, она ехала на север, потом поворачивала по старому тракту на восток, после на запад, почти через весь Мирквуд. Рибиэлсирит испытывал чистый восторг, получив долгожданную возможность скакать наперегонки с ветром. Но в то же время он чувствовал беспокойство, волнами расходящееся от эллет, для которого у неё было множество причин.

Поздним вечером, по воле случая, она оказалась у костра Стражей Границ на юго-западе королевства. Завидев между деревьями далекий отсвет, она неспешно направила коня в его сторону и через десяток минут, спешившись под взглядами отряда Стражей, склонила голову в приветственном жесте.

— Найдётся ли место у вашего костра идущей по дороге в День Огня? — войдя в круг света, она поймала взгляд предводителя отряда, безошибочно определив его среди остальных.

А через миг, когда над небольшой поляной раздался голос эллона, она узнала в нём того, кто встретил её по прибытию из Лотлориэна и сопроводил во дворец таура.

— Звезда сияет в час нашей встречи, брениль Андунээль, — учтиво кивнул он и жестом указал на свободное место напротив себя. — Мы будем рады, если вы согреетесь у нашего огня.

— Благодарю вас,… — намеренно сделав многозначительную паузу, она желала услышать его имя.

— Фаринаил, — изогнув уголок губ в полуулыбке, он внимательно наблюдал за ней.

— А моё имя — Валирас, — вслед за предводителем представился самый юный из стражников, крови которого испили клинки Андунээль при первой их встрече.

Больше из сидящих у костра никто не спешил называть своего имени целительнице. Но ей этого и не нужно было. Хватало того, что в их взглядах, помимо настороженности, легкого любопытства и спокойного равнодушия не было ничего иного.

Достав из седельной сумки плед, подаренный Имдиром, и сверток с сыром, лембасом и фруктами, она расположилась на предложенном месте. Тут же молчаливая эллет, сидящая по правую руку, вручила ей чашу, полную вина. Поблагодарив её, Андунээль отпила пару глотков, испробовав сладкого вина, что тягуче лилось в горло, словно было соткано из тумана, впитавшего в себя сладость ягод, оставленных висеть на кустах до зимы.

— Леди Андунээль, — голос юного стража зазвенел серебряными колокольчиками, перекрывая треск веток в костре. Держа лютню в руках, он указал на неё взглядом. — В эту ночь мы поём у огня и рассказываем истории. Вы поделитесь с нами какой-нибудь из своих?

Застигнутая врасплох, она изумленно распахнула изумрудные глаза и, вскинув бровь, посмотрела на юношу. Отказывать принявшим её стражам было бы проявлением неуважения. Но все истории, которые приходили ей в голову, мало подходили для того, чтобы быть рассказанными кому-либо. Тем более едва знакомым Стражам Границ, даже в Нэйрэ внимательно прислушивающимся к лесу.

— Прости, Валирас. Мои истории вряд ли покажутся вам интересными, — плавно уходя от предложения, она осторожно смешивала в призрачном тигле правду с недосказанностью. Склонив голову к плечу, она мягко улыбнулась. — Но я спою, если ты доверишь мне свой инструмент.

Эллон бросил короткий взгляд на лютню, по которому стало понятно, насколько он дорожит ею. С его губ сорвался тихий вздох, когда он легко поднялся на ноги и подошел к Андунээль, передавая его ей. Эллет бережно забрала изящную лютню и, прижав к себе так, словно играла каждый день, провела тонкими пальцами по струнам.

Глядя в пламень костра, она позволила воспоминаниям захватить себя, и музыка полилась над лесом. Перезвоном хрустальных колокольчиков звучал перебор под её рукой, пока она вспоминала, когда последний раз играла для кого бы то ни было. Шесть десятков лет пролегли между ней и тем днём, когда Леди Галадриэль пришла в её дом и принесла в дар осеннее вино. Тогда первый и последний раз голос Андунээль звенел в тишине, вторя ритмичной горькой мелодии.

Как и в тот день, сомнений в выборе песни не было. Жестоко оборвав легкий мотив, она чуть приподняла лютню и прикрыла глаза, погружаясь в Нэйрэ далекого две тысячи пятьсот двенадцатого года Третьей Эпохи. В тот год осеннее бездорожье застало её в Истфолде^2. Бесцельные блуждания привели эллет в Каленардон^3 пару лет как заселенный северянами. Проезжая по равнине, она думала, что успеет миновать Рохан и по одной из тайных троп пройти в Имладрис. Но проливные дожди заставили её изменить планы и остаться в Эдорасе до холодов, а после и вовсе провести несколько лет с Верестом, становясь свидетельницей того, как рос и ширился город на зелёной горе, находящейся между отрогов северной части Белых гор. Эти несколько лет были для Андунээль самыми счастливыми с тех пор, как от её хрустального Менегрота остались лишь развалины, покоящиеся на дне моря.

Хриплый с непривычки голос, расколол молчание, окутавшее сидящих у костра. Постепенно набирая силу, он сковал их магией слов, безжалостно подчиняя настроению песни.

Не спугни мою тень, когда я войду в дом по ступеням луны

В не назначенный день, не по чьей-то вине возвращаясь с войны.

Назови свою печаль именем моим,

В одиночестве небес хватит места нам двоим.

Не отрывая взгляда от танца огненных духов, сплетающихся друг с другом и то и дело норовящих лизнуть её обувь, она вспоминала, как однажды вернулась к Вересту через семь лет после их первой встречи. В те времена она давно уже не рыскала по дорогам Средиземья в поисках гномов. После того, как Пресветлая Госпожа окружила её заботой в Лориэне, Андунээль не думала боле о мести. Но по воле рока случайно наткнулась на них у Белых гор, возвращаясь из Гондора. Окровавленная, с рассеченной бровью и двумя ребрами, сломанными ударом дубины, она ввалилась через его порог. И осталась с ним на десять горько-сладких лет.