– Здравствуй, Цырэн – сказала Она нежным голосом – я вижу, ты ждал меня, готовился, и даже звал!

– Пришел подразнить меня? – со злостью спросил шаман – зачем носишь ты лик той, кого не достоин?! Покажись в своем настоящем обличье!

– Тут кто-то говорит о достоинстве? – нараспев произнесла Она, и обратилась к собравшимся духам– слышите?! Он говорит мне о достоинстве! – и Она залилась звонким смехом, а духи, подхватив его, начали смеяться над Цырэном на разные голоса, но тот лишь опустил глаза в землю.

– Тише! – приказала она, вдруг резко прервав веселье – тииишшшшее! – повелительно зашипел змеей ее изменившийся до неузнаваемости голос, и духи мгновенно затихли, услышав приказ хозяина.

– Нет, Цырэн – продолжила Она, снова заговорив обычным голосом, но сама интонация имела привкус яда – я готовил этот момент слишком основательно, чтобы так просто вступить с тобой в отрытую борьбу. Я должен насладиться своим триумфом и твоим унижением. Кто, как не ты должен это понимать!

Она расставила руки в стороны и сказала.

– Смотри, Великий шаман, какое прекрасное тело! – и начала медленно поворачиваться, стоя на месте – нет, так тебе не очень хорошо видно, не об этом ты мечтал, – добавила Она и стала расстегивать на себе одежды, продолжая движение.

У Цырэна кровь прилила к голове, учащенно забилось сердце. Он знал, что перед ним вовсе не Она, а воплощение злого духа, отравившего его существование, но ничего не мог поделать с собой. В нем боролись отвращение к происходящему и животный инстинкт – желание хотя бы посмотреть на Ее тело, которое снилось ему в юности, и теперь все последнее время будоражило фантазию. А что же разум? А он разумно сообщал, что если Цырэн и останется жив после этой ночи, то его мир прежним уже не будет, а если погибнет, что вероятнее всего, то почему бы напоследок не насладиться видом прекрасного, пусть даже при таких обстоятельствах.

Она стояла совершенно обнаженная, лицом к шаману.

– Смотри, смотри, Цырэн! Ты хотел этого, желал Ее, и я исполняю твое желание! – соблазняла Она – это мой подарок тебе, перед тем как ты окончательно погибнешь душою и помыслами. Бери Ее!

Она шагнула прямо в костер, протянув руки к Цырэну и намереваясь пройти сквозь огонь. Великий шаман, до этого момента сидевший словно загипнотизированный, неожиданно вскочил на ноги и агрессивно закричал, будто где-то внутри него сработал предохранительный клапан.

– Н-е-е-е-т! Ты не сможешь окончательно победить меня! – и резанул ножом себе по запястью.

Она замерла в пламени, и теперь уже в Ее глазах нарастал ужас. С руки шамана стекала кровь, и он, быстро двигаясь, разбрызгивал ее, багровую и липкую, вокруг костра, очерчивая круг, быстро читал молитвы. Когда капли крови летели в костер, тот вспыхивал еще ярче, пытаясь огненными языками поймать священную пищу до того, как она коснется земли. Когда же кровь попадала на Ее голое тело, то оставляла на нежной коже ожоги, заставляя дергаться, как от разрядов электрического тока.

Замкнув круг, Великий шаман взял в руки бубен и под его частые удары хрипло запел. Он ходил рядом с костром, призывая Богов Великого Западного Неба помочь ему справиться со злом, которое сам же и вырастил. Потихоньку нервное перевозбуждение заменялось привычным ритмом и движениями. Цырэн возвращался в родную стихию, произнося слова, прочно записанные в его мозгу, и был услышан. В очередной раз, проходя перед Ее лицом, он остановился и отложил бубен, испачканный кровью, продолжающей вытекать из открытой раны. Глаза его были бездонно глубоки, и смотрели прямо в Ее глаза. Это был уже не Цырэн.

– Хара Хэрэг Атаархал! Ты сам знаешь, кто говорит с тобой, – повелительно произнес тот, кто был сейчас внутри шамана – и не тебе со мной силами меряться. Выходи!

Тело девушки, стоящей на горящих углях, начало раздуваться. Живот вырос, обвис и прорвался черным потоком. Грудь, пальцы, лицо – все разбухало и лопалось, словно кожа становилась мала существу, что пыталось выбраться наружу. Лоскуты плоти опадали в огонь и с треском исчезали, пока над костром не осталось только черное клубящееся облако. Оно не могло выйти за пределы кровавого круга, излучая необычный черный свет. В искрящемся облаке то тут, то там закручивались вихри, похожие на глубокие водовороты и, если бы кто-нибудь, решил взглянуть в центр такого «водоворота», то его бы засосало в него безвозвратно.

– Ты, жалкий прихвостень своего трусливого хозяина, бросившего тебя на произвол судьбы, как только запахло жареным, посмел забрать у меня одного из лучших слуг срединного мира! – продолжал «Великий шаман» – но твой повелитель не получит желаемого, а ты пропадешь вместе с Цырэном! Такова цена за содеянное!

С этими словами он обратил лицо к ночному небу и поднял руки над головой. Земля покачнулась от тяжелого и глубокого удара, рассыпав угли костра. Хара Хэрэг Атаархал, пойманный в западню, кружился и пылил горячей золой, не в силах выбраться из невидимого круга. Следующий подземный толчок был такой силы, что огромный кусок горной породы, отколовшийся от скалы, рухнул на место свершения правосудия, похоронив под собой и Цырэна – величайшего из шаманов, когда-либо живших на земле, и Хара Хэрэг Атаархала – одно из наиболее совершенных воплощений зла…