– Хорошо, тогда я больше не буду ходить вокруг да около. Я понимаю, что у тебя возникли некоторые трудности в твоей новой должности.

Я вздохнул.

– Серьёзно? Какой придурок счёл нужным обременять тебя моими служебными неприятностями? В прошлый раз, когда я проверял, у тебя было много забот, будучи лидером свободного мира.

– Это не обременяет меня, сынок. Я был зачинщиком. Они просто отвечали на мой запрос о предоставлении информации.

У меня перехватило дыхание.

– Значит, ты проверял меня?

– Конечно. Хотел узнать, как ты устроился.

– Тогда почему ты не спросил меня? – Как ни старался, мне не удалось избежать обвинительного тона. Одно дело быть взрослым человеком, когда твой отец проверяет тебя, и совсем другое – быть человеком, который вёл отряд в бой и теперь подвергает сомнению свои способности.

Папа вздохнул.

– Я хотел получить непредвзятый ответ.

Вскинув руки, я вскочил со своего места.

– Ты не мог бы сделать это, подняв трубку и поговорив со мной?

– Я не думал, что ты собираешься лгать мне, Торн.

– Это чертовски похоже на правду.

– Я знаю, какой ты перфекционист. Если бы всё шло не так гладко, ты бы чувствовал, что подводишь меня, говоря правду.

Конечно, в этом он был прав. Я провёл рукой по волосам.

– Дай угадаю, ты слышал о моём тусклом выступлении.

– Кажется, тусклый цвет создаёт впечатление, что ты и не пытался. – Когда я склонил голову набок и посмотрел на папу, он ответил: – Слышал, что ты боролся в своей новой роли.

Я вздрогнул, услышав эти слова из его уст. С трудом сглотнув, я прохрипел:

– Да, я столкнулся с трудностями акклиматизации к моему новому положению.

Папа поднялся со стула и встал передо мной.

– Торн, для меня не имеет значения, насколько хорошо ты справляешься, потому что я знаю, что ты стараешься изо всех сил. Ты всегда отдавал сто десять процентов себя. Когда вы с Барретом были моложе, мне никогда не приходилось беспокоиться о том, чтобы ты реализовал свой потенциал так, как я это сделал с ним. Я знаю, что ты справишься с трудностями.

Меня не могли не тронуть слова отца. Отец всегда знал, что сказать, чтобы вытащить тебя из бездны. Я предположил, что это была одна из причин, по которой он был избран президентом – люди видели, что его сочувствие и сострадание были действительно искренними. В то же время чувство вины захлестнуло меня вместе с осознанием того, что я не старалась изо всех сил. Не выкладывался на полную катушку.

Засунув руки в карманы брюк, вздохнул.

– Хотя ценю твою непоколебимую веру в меня, я не вполне этого заслуживаю.

– Что ты имеешь в виду?

– Некоторые проблемы, с которыми я столкнулся, были прямым результатом моей апатии к работе. – Сделав резкий вдох, я рассказал папе о том, что случилось с Грегсоном и печально известным членом.

– Когда слышу, как ты признаешься в этом, я ещё больше беспокоюсь о твоём эмоциональном благополучии, чем раньше.

Вот оно, заявление в сочетании со страхом в его глазах. Отец беспокоился о посттравматическом расстройстве, которое я мог испытывать. Когда я впервые приземлился в Штатах, он хотел, чтобы я обратился к психотерапевту, но я отказался, хотя это была рекомендация, которую я давал своим мужчинам и женщинам по возвращении домой.

– Это что, затычка для того, чтобы я снов пошёл к психиатру?

– Я также беспокоюсь за тебя физически. Насколько понимаю, ты заболел во время встречи с клиентом.

Закатив глаза, я сказал:

– Это было просто какое-то расстройство желудка, одна из тех двадцатичетырехчасовых штучек.

– Тебе пришлось извиниться, что ты не пришёл на встречу, и ты был так болен, что Таю пришлось помочь тебе добраться до машины, – возразил папа.

– А ещё я обосрался. Он что, пропустил этот маленький лакомый кусочек?

Уголки папиных губ дрогнули, когда он попытался не улыбнуться.

– По правде говоря, он не сказал этого.

Отлично. Я только что без всякой необходимости выдал нечто унизительное.

– Я не горжусь этим признанием, но да, я наделал в штаны.

Папа усмехнулся.

– Должно быть, это было адское расстройство желудка.

Я не смог удержаться от смеха.

– Так оно и было. Мне не было так плохо с тех пор, как я съел то, что оказалось прогорклым кебабом во время моего первого тура по Ираку.