– Охренеть! – только и воскликнул Андрей, когда все это осознал.

Но медлить не стал, как и остальные.

Они, «не отходя от кассы», начали улучшать свои транспортные средства. Что поместные, что стрельцы. Понятно, что стрельцам никто ни боевых коней, ни аргамаков не давал. Но им и хороших меринов добрых было достаточно после доходяг-меринков.

Из запасов, что находились на вьюках, войско Шереметьева пополнило припасы продовольствия. Остальное же, прямо в таком вот, степном, вьючном варианте, решили отправить в Рязань.

Почему туда?

А куда еще? Ближайшие русские города лежали на севере и были отрезаны войском хана. На западе располагалась Литва, а на востоке, точнее северо-востоке – Рязань. Так что выбора особенного и не было.

Для сопровождения обоза пришлось отрядить практически всех поместных дворян и полк стрельцов. Слишком уж он внушительный вышел. Горсткой людей с таким не управиться. Посему под рукой Шереметьева осталась только сотня Андрея, один стрелецкий полк и отряд казаков Вишневецкого.

Кое-кто из командиров предлагал и сотню Андрей отправить к Рязани, но Шереметьев не решился. Он уже успел увидеть НАСКОЛЬКО эффективна сотня и не просто увидеть, но и осознать в полной мере. И отпускать ее не видел смысла в сложившейся ситуации.

– Боишься? – спросил Андрей Шереметьева, наблюдая вместе с ним за уходом обоза и части войска.

– Боюсь, – честно признался он.

Дмитрий Вишневецкий, также стоящий рядом, скосился на Шереметьева, но никак не выразил своего отношения к этим словам. Все-таки они оставались с горсткой воинов в непосредственной близости от большого войска татар. Сколько их там было – Бог весть. Но явно – в несколько раз больше, чем у них. А то и в несколько десятков раз. Тут хочешь – не хочешь, начнешься переживать.

– А чего тогда все разом не ушли?

– Догонят. С обозом быстро не уйдешь. Увидят, что обоз утек – и ринутся в погоню. Там нам всем и конец.

– А тут нет?

– Здесь мы головы сложим за дело. Без обоза они дальше не пойдут. Отвлечем. Задержим. Хотя бы мал-мало. И хан будет вынужден повернуть назад.

– Так увидят же, куда обоз пошел. Такой след не пропустить.

– Не пропустить. Поэтому нам нужно выдвигаться к броду у сожженного острога. Хан вряд ли сразу тут пустит большое войско. Узнает о нападении на обоз и отправить кого-то разобраться.

– Добро, – кивнул Андрей. – Ты с нами?

– На тот свет? – уточнил Вишневецкий.

– Можно и туда. Но потом.

– Тогда с вами.

– Переговори с казаками. Дело опасное. Те, кто робкие, пусть отъезжают сейчас.

Дмитрий Вишневецкий криво улыбнулся, раскусив уловку Андрея. Кивнул ему. И поехал брать на слабо своих ребят.

Шереметьев глянул ему в след. Пожевал губы. И произнес.

– Как бы наши не дрогнули.

– Стрельцы?

– Все наши. Дело то лихое… страшное…

– Я поговорю со своими. А ты уж со стрельцами побалакай.

– Много им скажешь… – покачал он головой.

– Коли казаки не бегут, то и им постыдно. Али простые землепашцы они или посадские ремесленники?

– А то нет? – махнул рукой Шереметьев и поехал к стрельцам. Андрей же, чуть помедлив, отправился к своим. Завтра их ждал жаркий день. Очень жаркий.

– Я обо всем договорился! – воскликнул Адашев, входя к Сильвестру. Сказал и замер. В помещение, где должен был находится только патриарх, имелось с десяток разных человек.

– Оставьте нас, – произнес Сильвестр, махнув рукой и очень пафосно надув щеки. Когда же они уже почти ушли, он громогласно воскликнул, да так, чтобы уходящие услышали: – Ты что себе позволяешь?!

Ну и приставил палец к губам, давая понять, чтобы тот не возмущался. С этими словами он встал. Подошел к двери. И прислонил к ней ухо.

Чуть отошел.

И с криком:

– Пес смердячий!

Запустил в дверь кувшин. Пустым. Тот благополучно разбился. И в дверь тут же просунулся человек, отреагировавший на такой явный признак дебоша.

– Оставь нас! – строго повторил патриарх. И тот часто закивал, закрыл дверь и на кого-то за ней крикнул, дабы разошлись и не мешались.

– Подслушиваются скоты, – тихим голосом заметил Сильвестр. – Итак, о чем ты договорился?

– И что, у тебя всегда так?

– Это еще спокойный день. Они у меня уже вот где, – показал патриарх на свое горло.

– Новгородские купцы готовы вложить и свои деньги, и людей в солеварни церковные да прочие ремесленные мастерские.

– Наше предложение о покупке их устраивает?