Шрифт:
– Ты ответишь за свои слова! Пес! – прорычал этот воин.
– Прошу заметить – верный пес Царя моего Иоанна свет Васильевича. А у тебя, если нет дел, то иди своей дорогой. Куда ты уже ведаешь.
– Мой хан велел сделать из твоей головы чашу! Белый волк!
– Твой хан мог бы и сам прийти. Или он ныне занят? Евнухи ему штаны стирают, а с голым задом на войну идти стесняется?
– Ты болтай, болтай… перед смертью. Недолго тебе осталось.
– А тебе? Сколько тебе осталось? Или ты думаешь, что мы совсем страх потеряли? От Тулы уже идет Царь со своей ратью. Твоего хана предали его родичи. Еще до того, как он в поход выступил – донесли в Москву что он задумал.
– Врешь!
– Сынок его засиделся в стойле, – продолжал вещать Андрей. – Копытом бьет. Да и беи многие недовольны тем, что хан старину рушит, да власть их прижимает. Зачем мне врать? Разве ты сам о том не ведаешь?
Тишина.
Этот переговорщик оглянулся в сторону своего предводителя, что сидел на коне рядом с бунчуком ширинских беев. И молча на все это смотрел, не стремясь принять участие.
Шереметьев же тихонько шепнул Андрею:
– Ну и заварил ты кашу. Хан узнает – головы полетят.
– Пускай летят. Нам с того не убудет. Чай не наши.
– И то верно.
Алексей Басманов да командир стрелецкого полка скосились на этих двух говорящих. Молча. И как-то мрачно. Им не сильно было по душе, что Андрей буквально несколькими фразами спровоцировал серьезные разбирательства среди ближайшего окружения хана. Ибо ему ничто не мешало так же что-то ляпнуть и Царю. И головы полетят уже их.
Дмитрий же Вишневецкий лишь ухмыльнулся и крутанул ус. Дерзко сотник поступал. Уверенно. И главное – честно. Он же сначала прямо им ответил, что врет. А они и уши развесили.
Однако долго эта заминка продолжаться не могла. Татары решились на атаку. Видимо бей, который командовал этим отрядом, что-то для себя решил. Но задачу, поставленную перед ним ханом, выполнить все же попытался. Да и отступать перед противником что в несколько раз уступает тебе числом – дурная примета, пагубная для репутации.
Почему бей так решил?
Так Шереметьев стрельцов оставил при обозе. К конному бою они совсем не годны, а стрелковый более-менее справно ведут лишь из-за укрытий. Посему за повозками он их и разместил – на всякий случай, чтобы было под прикрытие кого отходить.
Для бея же эти стрельцы ничем не отличались от кошевых слуг или иных нонкомбатантов. Ведь знаменитых цветных кафтанов у стрельцов еще даже не намечалось. А бердышей, по которым бы их можно было хоть как-то опознать «в гриме», еще даже не придумали [55] . Селяне и селяне. Мало ли откуда и какие?
У Шереметьева на обороне брода имелась сотня Андрея, а также небольшой его отряд сопровождения. Вроде как лично преданные телохранители. В дюжину бойцов, вооруженных и снаряженных обычным для эпохи и региона образом. Но богато. В частности, у каждого из них имелся простенький бахтерец и шлем с бармицей да наносником. Плюс круглый легкий щит, легкое копье, сабля, клевец и саадак. Классика.
55
Первые бердыши появились только в Смутное время и представляли собой по-сути бордексы – большие топоры на двуручном древке. Бердыши в привычном для нас понимании появились уже в 1610-1620-х годах, то есть, при Романовых. Классический же образ стрельца в цветном кафтане с пищалью, саблей и бердышом возник только при Алексее Михайловиче в середине XVII века под влиянием полков Нового строя. Под их влиянием в стрелецком войске много было нововведений, не только описанные.
Сам же воевода был упакован в зерцальный доспех османского типа. И вместо копья имел пернач, больше как статусное оружие. В остальном же мало чем от них отличался. К слову сказать, тульский воевода ушел старшим с обозом в Рязань. Поэтому ни его, ни его личной команды добрых ратников здесь у реки не имелось.
Татары ринулись вперед, выставив первыми лучших бойцов в самых крепких да ладных бронях.
Но ринулись – богато сказано.
Подлетев к броду они с брызгами влетели в воду и совершенно замедлились.
Прошли его.
Начали выбираться на противоположный берег. И вот тут-то Шереметьев и приказал атаковать.
Сам бы Андрей еще подождал, чтобы они накопились. Но приказ отдан и ослушиваться его он не стал.
Первая десятка улетела вперед и ударив в копья опрокинула выбравшихся на этот берег татар. Разом выбив из седла около тридцати супостатов. И тут же завязнув в рукопашной схватке, на саблях-чеканах.
Андрей махнул сигнальщику и буркнул:
– Труби отход.
Тот, глубоко вдохнул воздух, и начал играть ретирадную команду.
Десятка очень неохотно слушалась. Но, все-таки, она подчинилась и, развернув лошадей, начала проталкиваться обратно.
– Данила, бей в копья! – скомандовал сотник.
И вторая десятка пошла в атаку.
Отступающие увидели, что им навстречу несутся товарищи, поэтому старались как можно шире расступиться, пропуская их. Поэтому обошлось без эксцессов. Никто своих из седла не выбил.
И вновь началась свалка-рубка по-собачьи.
И вновь сигнальщик затрубил ретирадную команду.