– Нет, не только. Она говорила, что у неё нет времени на всё, и что я должна принимать участие.

– Не вижу в этом ничего плохого.

– Я тоже. Но она никогда не была довольна, что бы я ни делала.

– Это неправильно. Тебе нужна похвала, чтобы поддерживать твой дух и помочь запоминать твои успехи. А простое одобрение работает гораздо лучше, чем наказание или окрик. Раз тебя похвалили за успех, твоё внутреннее я запомнит приятное чувство от этого, и в следующий раз, когда перед тобой встанет задача, ты сможешь вспомнить то, чему научилась, на более высоком уровне, тогда как если бы тебя отругали за неудачу, ты бы только это и запомнила. Согласна?

– Конечно!

– Это не значит, что я буду тебя только хвалить. Будут ситуации, когда тебя придётся отругать. Но я не стану использовать это как инструмент твоего воспитания.

– Ин-стру-мент… – прошептала Тоди, а затем спросила вслух: – Что это значит?

– Я не буду полагаться на наказания и окрики, пока ты растёшь, – объяснил Сареф. – Иногда, нечасто, я надеюсь, придётся поставить тебя на правильный путь, потому что не бывает таких детей, которые никогда не сбиваются с него.

– А, – обрадовалась она и улыбнулась. – Теперь я понимаю.

Тоди закончила свою еду и плюхнулась на спину в траву, глядя в небо. Её лицо было гораздо счастливее, чем когда Сареф повстречал её.

– Не забывай о клещах, – напомнил он.

– Не забуду! – ответила она.

– Они тебя когда-нибудь кусали?

– Нет, – ответила она. – Мама и папа всегда следили за этим. Мои штаны плотно обхватывают унты, а мои рукава плотно затянуты вокруг запястий.

Они действительно казались Сарефу странной парой, но у него были другие дела, о которых следовало позаботиться, так что эти сведения просто отложились для обдумывания в будущем.

– Там, куда мы идём, предположительно, не должно быть клещей. Здесь их должно быть мало, но всё равно следует быть осторожными. Сними одежду.

Тоди подчинилась незамедлительно. Сареф осмотрел её и велел повернуться кругом. На спине, на уровне лопаток, он заметил несколько тонких, белых шрамов. Они могли, конечно, быть растяжками роста, но они шли под разными углами, пересекаясь, и слишком высоко.

– Никого нет, – сказал Сареф. – Одевайся и больше не садись на траву.

Он пошарил по карманам своего рюкзака и достал оттуда маленький предмет, сделанный из зелёного пластика, на шнурке. Тоди с любопытством следила за ним, застёгивая рубашку.

– Это тебе, – сказал он. – Это не игрушка и не украшение, но оно драгоценно, поскольку может спасти твою жизнь. Носи его на шее всегда.

– Что это? – спросила Тоди.

– Это сочетание свистка и вилочки для удаления клещей. Никогда нельзя вынимать клеща пальцами, когда он кусает тебя, потому что они сожмут его тело, и оно впрыснет обратно тебе в кровь содержимое его желудка и слюну. Там как раз и находится инфекция. Клеща всегда снимают вилочкой на конце этого инструмента, с другой стороны от свистка.

– Спасибо, Сареф! – улыбнулась Тоди.

– На здоровье, – ответил он и спросил: – Шрамы у тебя на спине, они от прута твоей мамы?

Спросив это, он начал собираться, чтобы продолжить поход.

– Да, это они. Она оставляла их каждый раз, когда сердилась, несколько раз, – безразлично ответила Тоди, а потом с любопытством спросила: – А твои родители тебя никогда не били?

– Как сказать, – ответил Сареф. – Было, дважды, и оба раза они были совершенно правы. Без шрамов, правда, обошлось.

И снова Тоди засмеялась, но на этот раз шаловливо. Сареф посмотрел на неё и тоже усмехнулся.

– Первый раз был тогда, когда я сделал взрывчатку и испытал её в ванной, – продолжил он.

– Что такое взрывчатка? И что такое ванная? – весело спросила Тоди.

– Она используется, чтобы взрывать вещи, создавая вспышку и громкий удар. А ванная – это, считай, отхожее место.

– Ах вон оно что, – многозначительно произнесла она. – А что было в другой раз?

– В другой раз я украл игрушки и соврал об этом.

– А из тех двух случаев, за какой тебя больше наказали?

– За второй, – ответил Сареф. – Мне до сих пор стыдно и будет, пока я жив. Ты понимаешь, насколько ужасно, когда мародёры приходят и забирают результаты твоего труда. Но ты наверняка не понимаешь, насколько плохо воровство, потому что жила одна, а вокруг никого не было.

– Мама и папа всегда были в ярости, когда уходили мародёры, – подтвердила Тоди. – А брать кусочки еды, пока мама готовит, считается воровством? Она только ворчала, если я схвачу кусочек одного или другого.