Эльфы и люди считали, что нужно действовать не так прямо и ходили… эээ… обдували друг друга. Мол, они же маленькие — улетят. Кто тряпками, кто нашел какие-то лопухи. Кто вообще раздувал щеки и, приспуская маску, дул во все стороны. Последние от меня получили по мордасам, поэтому перестали так делать и тоже схватился за лопухи.

Но больше меня пугали другие уникальные пациенты. Один гном из бригадиров стал разговаривать с камнем, утверждая, что вот этот парень добрый и никому не хочет вреда. Пару орков стали давать воображаемым друзьям имена, утверждая, что они очень маленькие и разговаривают только с ними. В общем, «дай психу причину сказать всем о своих проблемах»…

Единственные шатер из дерьма и палок в Серпе стал карантинной зоной. Я посадил туда всех, кто близко общался с Бомом. Гыма, пару орков и двух пиратов. Мы всем Серпом прислушивались, когда же кто-нибудь из них закашляет.

— Если кто-то кашлянёт, то вас всех придется сжечь! Во имя Варгарона, я пойду на эту жертву!

— У-у-у-у!!!

— Не укать мне! Катя! Щас будем изобретать херовину, которую будем принудительно вхерачивать! Че переглядываетесь? Да-да, так и будет. А кто не будет, тому позор — сдохните от милипиздрических пидорков!

Стоит ли говорить, что в лагере после этого повисла могильная тишина. Орки резко научились не шуметь и разговаривать шепотом. Каждый звук из шатра расценивался как угроза существованию клана «Зеленые Анаконды». Поэтому, когда Гым громко перданул, подпрыгнули все. Даже я.

Сходить с ума, так до конца. Чуть позже я восседал на ветке и разрабатывал план чипирования и макет QR-татуировок, но когда орки окружили дерево, скандируя лозунги о свободе, меня наконец отпустило.

Ладно, похер. Посмеялись и хватит. Если честно, я никогда не был «масочником». А теперь почувствовал себя правительством с ответственностью за долбоё… население. Будем надеяться, что фентезийные твари — не чахлые земные людишки, половина из которых должна была умереть в младенчестве, если бы не антибиотики.

В общем, естественный отбор рулит. Так что пох, все равно все умрём. Особенно я — «испив из кубка». Ха, нашли дурака. После слов пророчества я пью только из бурдюков. Сука, как же я наипал время.

Астария стояла бледная, как мел. Она не дышала, когда смотрела, как весело улыбающаяся Катя вкручивала купленное у гномов сверло в затылок Дриайи. Противный скрежет по кости и кровь в обильном количестве сопровождали операцию, добавляя изюминку в атмосферу.

Кая водила руками над головой эльфийки, вливая в нее свою целительскую магию. Я стоял рядом и вслушивался в удары сердца. Если они начнут затихать, то придется вцепиться в плоть клыками, вырывая из мозгов знания о Наследнике Эльфридов.

Что-то чпокнуло. Сверло провалилось в череп и ушло… слишком глубоко. Упс. Не надо было Кате весом налегать.

— У, — коротко отреагировала эльфийский хирург. — Немного… внутрь… получилось.

Астария не выдержала:

— Что ты сказала, порочная?

— Я не каждый день это делаю, аристократка. С гоблинами только. Иногда. Часто с плохим исходом. Немного дыряво получилось. Ну ничего.

— Т…ты… сделала… дырку в моем…

— Именно так и именно там. Не переживай. Может обойдется.

Астария сжала кулаки.

— Ой, как потекло, — вскрикнула Кая.

А потекло действительно хорошо. Обильно так. Из башки Дриайи просто фонтанировало черной кровью. Похоже Катарсия не ошиблась. Столько крови в мозгах быть не должно.

— Э-э-э, а не многовато? — спросил я.

— Не знаю, — пожала плечами Катя.

— И я, — нервно вздохнула Кая.

— Да что же вы делаете то?! — не выдержали нервы Астарии. — Заткните дырку!

— Нет. Пусть льется.

— К… как… ч…

Астария запнулась, развернулся и ушла, на прощание сказав:

— Я не могу на это смотреть.

Кая взглянула на меня.

— Трайл, клыки.

— А, черт, — втянул я обратно зубы жаждущие всосаться в отверстие. — А может?..

— Нет, Трайл, — поняла меня Кая. — Это неправильно.

— Жаль. А может только…

— Нет.

Дриайя проснулась на следующий день. Эманации счастья Гурона резали мне по вискам. Астария ходила и улыбалась. Странная. Она будто решила, что я верну ей тело.

К вечеру я отпустил всех «погулять» и остался с очнувшийся девушкой наедине.

— Ты долго спала, — серьезно сказал я.

— Знаю.

— Откуда?

— Я не спала.

По телу прошлись мурашки.

— В смысле?

— Я все слышала и чувствовала. Просто ничего не могла поделать.

Тишина. Мне было тяжело переварить новую инфу. Это один из самых страшных моих кошмаров. После захоронения заживо.

— Почти два месяца?

— Да.

Голос эльфийки был пуст. Эмоций нет. Она продолжила: