— Лорд де Иванеску? Чем обязана? — осторожно поинтересовалась с безопасного расстояния.

На меня посмотрели печальные глаза больной азиатской собаки. Ну просто Хатико, ни дать, ни взять, а обнять и плакать.

— Миледи, — прошептал он. — Я пришел, чтобы извиниться. По всей видимости, я немного сошел с ума, по-другому я не могу объяснить произошедшие со мной события. И так как это все коснулось и вас тоже, искренне прошу меня простить. Я уже не понимаю, что из моих воспоминаний правда, а что галлюцинация… Надеюсь, я не доставил вам серьезных неудобств. Рад, что ваша репутация не пострадала, мой камердинер всегда располагает самой достоверной информацией. Единственное, в чем мне бы хотелось искренне вас заверить, так это в моем восхищении вами и слабой надежде удостоиться от вас пусть самого маленького знака внимания — и опять этот печальный взгляд, в ответ на который так и хочется предложить сахарную косточку.

— Я не обижена, рада знакомству, счастлива видеть в добром здравии. У вас все?

— Это еще не все. Миледи, я чувствую себя ужасно виноватым, быть может, я мог бы сослужить вам какую-то службу, чтобы искупить вину, прежде чем я уеду в свое поместье? Или, — вампир быстро облизал тонкие губы, — вы захотите меня… наказать?

Ага. Все-таки мазохист. Без наказания и жизнь без радости. Леди Ди, ваш выход!

— Конечно, мой сладкий мальчик! — произнесла я своим голосом, но с совершенно иными интонациями.

Иванеску поднял полные надежды глаза от цветов и замер, как кролик перед удавом. Ну, еще бы, ведь глаза на моем лице сейчас не были моими. Эту забавную особенность мы с леди Ди выяснили очень быстро, поскольку по понятным причинам первые тренировки по передаче контроля над телом проходили у зеркала. Менялось выражение лица, поза, осанка, неуловимо превращая меня в совершенно другого человека. И цвет глаз, конечно, становился до невозможности синим, как арктический лед. И в нем, я уверена, выражение такое… обещающее.

Я не поняла, леди Ди сама ловит кайф от такого рода тематических отношений? Нет, я совершенно не осуждаю никого, но сейчас она как бы в моем теле, а я, знаете ли, совершенно не люблю причинять кому-либо боль. Если только она не является частью лечения.

«Вот уж нет, дорогая. Но почему бы не дать нехорошему человеку то, что он так просит? И насчет боли — это именно часть лечения. Этот милый узкоглазый вампир пережил нешуточное потрясение и теперь страдает! Если боли ты не хочешь, то ему необходимо дать хотя бы унижение.»

— Ты был очень плохим мальчиком, — вот теперь я совершенно не узнавала собственный голос. Тягучий, как гречишный мед, одновременно сладкий и таящий в себе остроту кинжала. Эй, я не хочу никого унижать, о чем ты вообще?!

— Да, да, — закивал де Иванеску, совершенно потеряв свой типично вампирский заносчиво-насмешливый вид. И поза его на коленях пришлась как нельзя кстати. — Простите меня, я все, все понял, я все искуплю! Я уже отказался от титула Преемника, и намерен покинуть дворец в ближайшее время, но не смог уехать, не простившись с вами! — канючил он, пытаясь облобызать ножку леди Ди, но с некоторым недоумением воззрился на теплый сапог с заправленными в него подштанниками.

— Это ты хор-рошо придумал, — сытой кошкой мурлыкнула леди Ди, скидывая с себя вампирьи ручонки и жестко ухватив де Иванеску за волосы, запрокинула его голову, уставившись в искрящиеся счастьем глаза. — Кто тебя надоумил подойти ко мне на балу, шлимазл недоделанный?

— Леди де Брие младшая, моя госпожа. Она сказала, что вы специально толкнули меня накануне за обедом, чтобы привлечь к себе внимание. А я совершенно не разбираюсь в языке веера, и думал, что вы подаете мне сигнал, простите, госпожа! — снова попытка прижаться к ногам теперь уже в области коленей, но помешали цветы. — Это вам, госпожа! В знак моей искренней преданности! И я счастлив, что тогда — он выделил слово голосом, и я отчетливо поняла, какое «тогда» он имеет ввиду, — мне не привиделось, я просто растерялся, не ожидал встретить столь великолепную госпожу! — и хлобысь лбом об пол!

Блин, куда этот букетище теперь ставить? Ни вазы, ни… о, есть же ночная ваза!

Я, не обращая внимания на его бормотание и даже шикнув для порядку, после чего он моментально заткнулся и воззрился на меня с немым обожанием, метнулась к кровати и достала исполинских размеров ночной горшок в легкомысленный цветочек. Лицо вампира побледнело от унижения. Ну извини, приятель, китайской вазы эпохи Цинь у меня не припасено, насчет цветов жизнь меня не особенно баловала.

«То, что надо!» — одобрила леди Ди. Тренировки пошли нам на пользу, мы менялись местами за доли секунды. — «Имбиря бы корень еще найти…»

Это еще зачем? На острое потянуло?

«В жо… словом, его тоже можно применить в качестве того… эммм… да, определенно, мне захотелось остренького, да, хм.»

Ну спросим потом у Амади, может, у нее и васаби найдется, только не переусердствуй, не хочу потом изжогой мучиться!

«Васаби? Это такая зеленая паста из хрена? Можно ведь и в тряпочку завернуть, а потом засунуть… Хм… Не переживай, клянусь, изжоги не будет.»

Эй, великолепная госпожа на проводе, тут страждущий опять к моим ногам ползет, займи его чем-нибудь, а то он со своими поцелуями в пятку с меня подштанники снимет ненароком!