Орда развивалась по кругу, живя в контексте суперсистемы, она не нарушала ее биосферного равновесия. Римский же организм (суперцивилизация) был скроен по толпо-элитарной матрице бесконечного линейно-эсхатологического развития. Рим смутно помнил историю Авеля и братоубийцы Каина, пошедшего по пути личного эгоистического произвола, вопреки божьим нравственным заповедям, и еще более древнюю историю первоначально блаженного райского состояния и отпадения от него Адама и Евы. И что теперь возвращение в Эдем для человеческого рода могло состояться лишь как результат его сознательной деятельности, как отрицание отрицания. И что как кара за тысячелетние грехи неизбежно наступит Апокалипсис, который истребит и очистит больное заблудшее человечество, потерявшее свою первоначальную божественную суть.

Отсюда и типичная для западной индивидуалистической культуры стрела линейно-технологического прогресса. Идеологи-жрецы рабовладельческого Рима добавили к ней кнут и пряник – Ад и Рай, а также компенсирующий страдания и муки рабов-христиан Страшный суд, чинимый И.Христом над эксплуататорами-богачами. Все как и положено Религии как предохранительному (иллюзорно-компенсаторскому) институту толпо-элитаризма. Источником собственно исторического (пост-природного) развития является толпо-элитаризм, т.е. изобретенный человечеством механизм социального саморазвития, где одна часть заставляют большинство общества производить сверх естественных потребностей прибавочный продукт – основу исторического, культурного, научного и т.д. развития человечества.

Это действительно самостоятельная суперформация, имеющая собственный источник развития, собственную христианскую толпо-элитарную систему взглядов и ценностей. Она по всем параметрам отрицает, противостоит Орде – такой же самодостаточной и трансисторической отцовской формации. Причем, в отличие от марксистской схемы мировой истории ("5-членки" формаций) они располагаются рядом, в географическом Пространстве, сосуществуя и борясь друг с другом синхронно, чего в марксистской, и пожалуй, современной социологии никогда не было. В этом плане марксизм стоит на одной ноге, знает только стрелу времени, лишен пространственной опоры. Это доктрина-инвалид, она отрицает за кочевниками Турана исходную, центральную роль во всей мировой ариоцентричной истории.

Только коммунистическое общество турано-арийских скотоводов (Орда) вечно и долговечно: оно образует человеческую историю до Предыстории и после нее – как социально-исторический элемент вечной биосферно-космической суперсистемы. И Орда же содержит как элемент, как временную историческую подсистему (субкультуру) всю римскую Предысторию. Мы просто выпали из доклассовой истории и не дотягиваем до нормального биосферного эгалитарного коммунизма, принимаем нынешнее извращенное маргинальное состояние за естественное. Наша задача – снова вернуться к Орде и ее вечной отцовско-материнской биосферной суперсистеме. Это и есть наш Рай!

Об этом рабовладельческом Риме как звериной сущности (истине) капитализма и феодализма К.Маркс нигде не говорит, хотя он знал, что вся европейская культура унаследовала римскую рабовладельческую матрицу в сфере общественного сознания. Христианская религия тогда была всем – и философией (картиной мира), и регулятором жизни общества, и идеологией европейских феодальных государств, и высшим институтом, легализующим власть королей. Гунны просто добили гнивший Рим. Их же наследники в рамках духовной матрицы христианского сознания создали подобную себе эгалитарную матрицу договорных отношений. Она, в конце концов, и породила мировой рынок с его эквивалентными меновыми отношениями, признанием прав и свобод суверенной личности.

Маркс как оседлый европеец мыслил в европоцентристской, линейно-технократической парадигме. Не видя этой синхронной оппозиции целиком противоположных цивилизаций, он разглядел только плоскую, линейно-эсхатологическую линию прогрессивной классовой борьбы, действительно сопровождающей рабство, феодализм и капитализм. Ошибка и беда этой схемы была в том, что история начиналась и завершалась оседлой цивилизацией, протекала в узких рамках оседлого технократического мира и тем самым целиком укладывалась в стрелу линейно-эсхатологического развития европейской цивилизации.

На самом же деле это ее развитие имело вне себя исторические (и географические!) предпосылки, т.е. вечную тэнгрианскую суперсистему, которая породила миграцию кочевников гуннов – фундаторов Европейской цивилизации. Точно также ее грядущая судьба – не просто исчезнуть в Апокалипсисе, но и быть снятой этой же планетарной суперсистемой, которая так или иначе восстановит свое биосферное равновесие.

И формальная диалектика была соблюдена учеником Гегеля Марксом: на старте истории была коммунистическая община земледельцев, и на финише – как отрицание отрицания – коммунизм всесторонне развитых пролетариев. Эти ступени развития, присущие исключительно западной оседло-технократической эго-цивилизации он представил как самостоятельные и универсальные "общественно-экономические формации", действительные для всего человечества и якобы отделенные пропастью от давно канувшей в лету рабовладельческой римской формации. А ведь это явное нарушение закона преемственности и диалектики развития, где последующая форма отрицает, но не теряет, наследует ценное содержание предыдущей формы общества. Такая аберрация зрения, утрата диалектической картины циклического развития истории неизбежна, если сосредоточиться на отдельном фрагменте и выдать его за главный фактор исторического развития… Лестница формаций К.Маркса призвана была обосновать всемирно-историческую миссию индустриального пролетариата. Но последняя быстро исчезает, если обратиться к восточному полушарию, "вечному" Азиатскому способу производства.

Еще меньше Маркс придавал значение зафиксированной даже Библией тысячелетней войне культур Каина и Авеля: Орду и кочевников он идентифицировал лишь как "пастушеские народы", выпавшие из истории. Хотя все бойницы средневековых замков были направлены на восток, откуда совершались набеги варваров, заставившие европейские племена сплотиться в единый суперэтнос – европейцев (Х.Макиндер). Как впрочем, и видная даже с Марса Великая китайская стена – явное подтверждение тысячелетней войны кочевников и оседлых людей.