Теперь он ежегодно ставит много ведер для опилок и позволяет белкам (обычно страшным врагам фермеров, выращивающих орешник) собирать лучшие орехи, собирать урожай и хранить их для него. Он дает им кукурузу на заработную плату.

Для меня такая практика - крошечное окно в сложные и разнообразные съедобные пейзажи, которые могут окружать наши дома. У нас с Джонатаном уже есть полезные контакты с дикой природой окрестностей. Птицы едят наши фрукты, но они едят и насекомых. Опоссумы едят гнилые фрукты, которые в противном случае стали бы источником вредителей и болезней.

Даже наши белки, которые иногда надоедают, ежегодно съедают тысячи саженцев клена обыкновенного. Без их усилий мы с Джонатаном были бы настолько ожесточенными, что едва выдержали бы прополку всех этих деревьев. Возможно, когда-нибудь мы найдем способ использовать рытье скунсов или даже «сельскохозяйственных» японских жуков и превратить больше садовых врагов в партнеров.

Узнав об управлении коренных народов и работая в собственном саду, я разрушил идеал пермакультуры самоподдерживающегося лесосада. Пермакультура Моллисона: руководство дизайнера предлагает прекрасную мечту о создании садов, которые растут сами по себе до такой степени, что больше не нуждаются в нас: наша роль сводится к тому, чтобы просто собирать фрукты и лежать в гамаке.

Я за гамаки и фрукты, но я учусь принимать идею садов, которые нуждаются в том, чтобы мы не боролись с сорняками и насекомыми, а, скорее, жили как часть экосистемы, чтобы держать руль и помогать природе вести в направлении восхитительного изобилия и элегантной сложности.

ПОЛИКУЛЬТУРЫ СЛЕДУЮЩЕГО ПОКОЛЕНИЯ

Однажды весенним днем 2009 года я устроил экскурсию по саду молодому человеку из Нью-Йорка, у которого был лесной сад на его крошечном переднем дворе. На участке размером десять на десять футов(3х3м) он посадил азиатскую хурму и полный набор компаньонов для фиксации азота, почвопокровные растения и дополнительные многолетние корма. Когда мы гуляли по саду, я указал на многие виды, и мы попробовали фрукты и зелень, которых он никогда раньше не пробовал. Обычно к концу экскурсии люди говорят, насколько они впечатлены нашим садом. Но этот молодой человек, очевидно, читал мои книги.

«Так где же поликультуры?» - спросил он.

«Гм, все вокруг?» - смущенно ответил я. Я указал на несколько областей, где виды действительно хорошо играли вместе.

Но он был прав. Катастрофой стал наш травяной слой. Когда мы разбили этот сад, мы мало знали о большинстве из ста пятидесяти или около того многолетних растений, которые сажали. У нас было общее представление о том, хотят ли они солнца или тени, и теоретически они оставались сгруппированными или ползли во всех направлениях, но у нас было мало информации из первых рук об их зрелой форме и поведении.

Мы также не понимали принципов, лежащих в основе успешных комбинаций растений. В результате мы просто высадили их более или менее случайным образом в пределах травяного яруса и надеялись на лучшее.

Через несколько лет наши многолетние насаждения превратились в буйный бурьян. Растения лежали друг на друге. Крепкие виды задушены нежными. Такие лозы, как апиос, высоко взбирались на наши груши и сливы, борясь за солнечный свет.

Наш гость из Нью-Йорка непреднамеренно обратил внимание на то, что нам с Джонатаном нужно было обратить внимание: мы решили, что начиная со следующего года, мы переделаем наши поликультуры в соответствии с тем, чему мы научились в нашем собственном саду и за его пределами.

Еще в 2004 году мы с Джонатаном поставили перед собой довольно высокие цели. Мы надеялись создать «рай для кормления на заднем дворе», «огромный живой ковчег из полезных и многофункциональных растений из нашего собственного биорегиона и со всего мира».

К 2009 году мы в основном реализовали эти цели. Наш грандиозный эксперимент дал нам сад с таким разнообразием, что у нас было семьдесят видов многолетних растений со съедобными листьями. Мы также узнали, что только некоторые из них действительно стоят того, чтобы их есть, а другие просто не хотели расти у нас. Мы закинули широкую сеть, и теперь нам нужно было извлечь лучшее из того, что нам предлагало исследование разнообразия.

Мы нацелились на триста видов на нашей десятой акра. На данный момент у нас есть примерно двести многолетних или самосевных видов, из которых примерно сто шестьдесят так или иначе съедобны. Могу поспорить, что за эти годы мы пытались убить около сотни других. Достигнув нашей первоначальной цели по тестированию максимального разнообразия, нам пришлось кое-что усовершенствовать.

Мы изменили наши цели на гораздо более простую формулировку: «выращивать то, что нам нравится есть, и то что хорошо растет у нас, и собирать их в функционирующие поликультуры». Нет необходимости в плохих на вкус культурах, которые хорошо растут, или в вещах, которые мы любим но которые не любят нас и погибают. Нет необходимости в путанице из культур, которые трудно собрать и которые затеняют друг друга.

Сам сад предлагает нам много поликультуры. Иногда это случай: «Ваше арахисовое масло в моем шоколаде». Например, мы выращивали Лук многоярусный в одном районе, а карликовый ползучий окопник Hidcote Blue - в другом. Они вросли друг в друга под йоштой и прекрасно ладили.

После некоторого наблюдения, следующей весной мы подсеяли несколько луков клубненосных и миррис, подрезали йошту, чтобы впустить больше света, и пересадили немного окопника и лука, чтобы распространить поликультуру еще дальше. Два года спустя и люди, и растения, похоже, вполне довольны такой схемой.