Сдувает выбившийся из причёски локон и гневно смотрит в ответ.

— Всё это мне скоро не понадобится, — произносит она резко. — У Исайи для этого есть специально обученные люди. А удивлять можно не только на кухне, верно?

Эта маленькая стерва открывает холодильник и достаёт оттуда упаковку апельсинового сока.

— Дженнифер Ричи звучит неплохо… Как думаешь? — на полном серьёзе спрашивает она. Встаёт на носочки и тянется за стаканом, открывая взгляду ещё больше.

— Дерьмово звучит, — отвечаю я, наблюдая за тем, как она, усмехнувшись, наливает себе цитрусовую жидкость.

— Это ещё почему?

Разворачивается. Поднимает стакан. Пьёт.

— Имя и фамилия не сочетаются. Сама не слышишь? — начинаю закипать я. Вымораживает этот её тон.

— А по-моему слова отлично перетекают друг в друга, — чуть склонив голову, рассуждает она.

— Лучше оставь свою фамилию, — выключаю электроплиту и отставляю сковороду.

— Исайя против, и я готова принять его позицию.

Ох мать твою! Позицию… Я откровенно глумлюсь над ней.

— С каких это пор ты стала так безропотно подчиняться кому-то? — не могу не поддеть я.

— Наверное, с тех пор как этот кто-то подобрал ко мне правильный ключик, — беззаботно жмёт плечом.

Я подхожу к ней. Оцениваю, пытаясь понять: она несёт всю эту чушь всерьёз или просто временно не в себе.

Смотрит в ответ с вызовом. На лице ни тени испуга и сомнения. Ровно до тех пор, пока я не подбираюсь ближе.

— И что за ключик, Смит? Неужто всё так хорошо в постели? — опираюсь ладонями о столешницу.

— Это совсем не твоё дело! — с грохотом ставит стакан и порывается уйти, но я возвращаю её плечом на место.

— Куда собралась?

— Ты опять за старое! — пылит она. — Дай пройти!

— Скажи, — наклоняюсь и пристально смотрю в её бездонные глаза. — Почему не осталась здесь с ним? Зачем тогда уехала в Сан-Франциско, Смит?

Задаю вопрос, ответ на который итак хорошо известен. Но мне необходимо, чтобы она сама это озвучила. Прошло много лет, но однажды поговорить об этом нам всё равно пришлось бы.

— Какая разница теперь, — раздражается всё больше. — Отойди! Мне надоело, что ты нарушаешь моё личное пространство!

— Я ещё даже не начинал его нарушать.

— Просто пропусти меня, я ухожу спать! — заявляет твёрдо и решительно.

— Нет, ты никуда не идёшь, — даю понять, что этот разговор не окончен. — Я всё ещё жду ответа, Смит!

Качает головой и невесело смеётся.

— Не задавай мне эти вопросы, Брукс! Потому что я не собираюсь на них отвечать! Не теперь!

— А хочешь, за тебя отвечу я? — угрожающе напираю на неё, значительно сокращая расстояние между нами. Нарочно вжимая в себя её хрупкое тело. — Напомнить тебе в чьих вещах ты спала? И за кем сутками ревела…

Девчонка меняется в лице. Опускает глаза. Зажимается. Робеет. Заливается алым румянцем.

— Это всё уже неважно, — но, сука, голос ломается так откровенно, что я на какое-то время закрываю глаза.

А потом ощущаю приступ неконтролируемого бешенства.

— Да что ты… — резко хватаю её за свою же цепь. — Не лги мне, Смит! Ездила последние полгода на моей машине, жила в моей комнате, думаешь, я не в курсе?

— Брукс, пожалуйста, прекрати, — кашляет и беспомощно цепляется обеими ладонями за мою руку. — Это уже не имеет значения…

Тяну за металл. Хочу придушить за то, что вливает мне в уши небылицы.

— Это ничего не значит, — тяжело дыша, уверяет она. — От…отпусти.

Меня переклинивает.

— Не значит… Ты сука трахаешься с ним, а на шее моя вещь, — сатанею, обжигая яростью её кожу.

— Тебя… тебя… это… не касается, — начинает дрыгаться и остервенело драться, из жалкой жертвы моментально превращаясь в чокнутую. Перемена настолько резкая, что я даже не сразу понимаю, что происходит. В какой-то момент дёргает головой в сторону. Так на её шее точно останутся следы. Но ей, похоже наплевать.

Отпускаю серебряный переплёт и грубо сжимаю маленькие девичьи плечи.

Дышит надсадно. Волосы рассыпались по спине, глаза полыхают кострищем, щёки раскраснелись от натужной борьбы со мной.

— Давай, скажи, что не ждала меня, Смит, — встряхиваю её и жёстко перехватываю лицо пальцами. — Только лги убедительно…

Распахивает в шоке свои глазища ещё шире. Хочет отвернуться, но я не позволяю.

— Не ждала… — упрямится она, не желая признавать очевидное. Но вот незадача: там, глубоко, на самом дне я вижу то, что не даёт мне покоя.