Нельзя плакать.

Дядя Чарли говорил, что у каждого из нас есть конечный запас прочности, и эти два дня – как те – подвели меня опасно близко к его пределу. Я совсем не помню, как уснула – просто закрыла глаза и провалилась в черноту. Не было ни снов, ни красок, я даже не шевельнулась ни разу и если бы не удары, от которых затряслась дверь, пролежала бы еще не один час.

– Этансель! Этансель!

– Да, – сипло ответила я, сев на кровати.

– С вами все в порядке? – спросил Райдер.

– Да. – Я закашляла, прочищая горло.

– Вы не больны?

– Нет, мистер Райдер, все хорошо.

– Тогда почему не отвечаете?

– Я спала. Извините, я не хотела заставлять вас волноваться. – Заученные слова и фразы пустой вежливости легко слетали с губ. Оказывается, я еще помню, как это делается.

– Выходите ужинать, – уже спокойнее сказал… кто? Хозяин дома? Или просто новый хозяин?

– Я не голодна.

– Этансель, не дурите, – голос Райдера снова стал недовольным. – Вторые сутки без еды – вы решили уморить себя голодом?

О. Двое суток? Я глупо хихикнула, прикрыв рот ладонью. От двухдневного поста еще никто не умирал. В ушах звенит, и голова немного кружится, но это не страшно.

– Этансель, если вы не выйдете, я сломаю дверь и запихну чертов ужин вам в рот. Вам все ясно? – сухо спросил Райдер, и сонливость моментально исчезла. Нельзя злить тех, кто сильнее.

– Да, мистер Райдер.

– Я жду.

Я торопливо, на ощупь, натянула оставленные в изножье кровати чулки, нижнюю юбку, сменила рубашку, расправила платье. Оставила чепец на подушке. Побрызгала на лицо водой, кое-как пригладила волосы и налегла на дверь, отодвигая засов.

Райдер стоял всего в двух шагах, прислонившись к стене. У его ног горел подсвечник.

– Добрый вечер…

– Добрый, – кивнул мужчина и, подняв светильник, зашагал впереди.

Ужин накрыли внизу, в – наверное – гостиной, перед камином, от которого шло замечательное тепло.

– Садитесь к огню, – отодвинул для меня стул Райдер. – Вы дрожите.

– Спасибо.

Опустив глаза и стараясь не коснуться затянутой в светлую замшевую перчатку руки на изогнутой спинке, я опустилась на сиденье и тихо выдохнула, когда Райдер отошел. Мужчина сел напротив, внимательно глядя на меня сквозь прорези маски. Черная рубашка, черные брюки, черный бархат на лице – он был похож на демона, о которых я, тайком, читала в папиных книгах. Или на пирата, из тетушкиных.

– Сколько вам лет, Этансель?

– Семнадцать, сэр, – спрятала я ладони в складках платья.

– А на самом деле?

– Семнадцать.

– Выглядите моложе, – проворчал Райдер и налил в стоящий перед моей тарелкой бокал воду. Себе вино. – Ешьте, – указал он на отбивные и зеленые стручки фасоли.

Мясо было потрясающим. Сочное, горячее, чуточку переперченное, но от того не менее вкусное, оно таяло во рту. Панировка похрустывала, фасоль наполняла рот ароматным соком, а мягкого хлеба была целая корзинка – я с трудом заставила себя остановиться на четвертом ломте.

Заметила, что Райдер наблюдает за мной, и положила приборы, чувствуя, как краснею. Леди не едят много…

– Десерт? – нейтрально спросил мужчина. Сам он за это время съел только половину отбивной.

– Нет, спасибо…

Райдер негромко звякнул столовым серебром о край тарелки, отпил вина.

– Давайте договоримся, Этансель, – заговорил он, поглаживая ножку бокала. – Обед в два. Ужин в восемь. В это время вы сидите здесь, вот на этом стуле. В остальное – занимайтесь чем хотите. На втором этаже есть библиотека – вы ведь умеете читать? Запертые шкафы не трогать, книги по дому не разбрасывать. Гулять рекомендую в саду, холмы опасны, а погода коварна. Завтрак в девять, присутствие на нем желательно, но необязательно.

Конец ознакомительного фрагмента.