Омар зашевели длинными усами, мотнул башкой, и вдруг указал клешней прямо на предводительницу "акул-недоростков".

— О да, — демонически воскликнула я, когда зубастая засранка картинно закатила глаза и начала падать на дно в обморочном припадке.

— Антипенко, — как гром небесный раздалось у меня за спиной, а затем испортивший мне миг триумфа А.Л. Люциферов командным тоном гавкнул: — Вы уже покормили своих рачков? Потому что я ими заниматься не собираюсь.

— Так почти. Мы с ними как раз меню согласовываем, — невинно сообщила я и подмигнула омару: — Правда, Гоша?

Гоша гордо приподнялся на лапках, стукнул себя клешней в грудь, а потом поднял ее вверх.

— Антипенко, — застыл с открытым ртом Люциевич. — А что это он делает?

— Вы что, "Голодные Игры" не смотрели? Жест дистрикта-12 видели? Ну вот. Там сойка была, а у меня омары-пересмешники. Свободу омарам, — воскликнула я, и рачки дружно подняли вверх правые клешни.

— Антипенко, вы мне обещали кормить своих омаров, а не дрессировать. Идите и займитесь работой. Я тут сам как-нибудь разберусь, — простонал босс и сделал шумный вдох, не предвещающий ничего хорошего.

И вот тут сработал мой план "А". Запах горячих сырников проник Люциевичу в нос, и он замер, громко сглотнув.

— Что это? — косясь на предусмотрительно сервированный мною стол, уточнил он.

— Не Кавалли, конечно, — развела руками я. — Но, как говорится, чем богаты…

— Это мне? — продолжил сильно тупить босс, вызвав резонное негодование поселившихся в моей голове бесов.

— Нет, омарам. Жри давай, балбес, — зашипели они, и мне как-то даже интересно стало, а с чего такое чрезмерное рвение?

Люциевич осторожно макнул сырник в сметану, засунул его себе в рот и вдруг замурчал, ну прямо как бабулин Мурчик, когда ему чешут за ухом.

— Антипенко, это так же фантастически вкусно, как у моей мамы. Это вы готовили?

Нет, ну приятно, чего уж там скромничать. Обычно до идеала мамы мало кто дотягивает, а тут такая похвала…

— Я, конечно, — зарделись мы с "Марфой Васильевной", и босс, запихиваясь очередным сырником, взялся за старое:

— Значит, врали мне, что борщ варить не умеете? Ладно, я согласен забыть, что ваш кот в извращенной форме поиздевался над моими туфлями, в обмен на борщ.

Да дался ему этот борщ. И чего он с ним ко мне прицепился? Пунктик у него насчет борща какой, что ли?

— Вари борщ, бестолковая, — зашипела у меня в голове чертобаба. — Путь к сердцу демона лежит через желудок.

— А на кой мне сердце какого-то демона и остальные его органы тоже? — резонно поинтересовалась я и, кажется, вслух, потому что Люциевич перестал жевать и настороженно спросил:

— Что вы сказали?

— Это я не вам, — тут же сделала морду кирпичом. — Это у меня тут связь с астралом.

— С астралом? — недобро щурясь, уточнил босс, заинтересованно заглядывая мне в глаза, а затем зачем-то произнес: — Мама?

— Не пали контору, дочка, — взмолилась чертобаба, и чисто из женской солидарности я моргнула и включила дурочку:

— Гея Андреевна я. Референт ваш. Но могу временно и за маму побыть. Сопли подтереть, шнурки завязать, по головке погладить. Грудь давать не буду, предупреждаю сразу.

— А зря. С груди надо было и начинать, — гавкнул раскатистым басом бес у меня в голове, и тут же заткнулся, получив подзатыльник.

— Антипенко, — отшатнулся от меня шеф. — Вы что себе позволяете?

— А вы? — задала ему встречный вопрос. — Я, конечно, по долгу службы могу на любую вашу придурь глаза закрыть, но давайте, пожалуй, остановимся на борще. Его я еще как-то переживу. А ролевые игры вы на своем Кобеле Соломоновиче тестируйте. Мы с "Марфой Васильевной" — девушки порядочные.

— Да вы меня неправильно поняли.

— Вот на этой оптимистической ноте и закончим, — я ткнула пальцем в приготовленный для шефа завтрак и повелительно приказала: — Когда поедите, помоете за собой посуду, а потом сложите ее в пакетик. Гоша, проследи, — уходя, кивнула омару, и он мне тут же отсалютовал поднятой вверх клешней.

— Умница, дочка, — радостно выдохнула чертобаба, стоило мне остаться в одиночестве, и я решила раз и навсегда выяснить с ней отношения.

Постучав пальцем по лбу, я сделала глубокий вдох и категорично заявила:

— Значит так, мамо, у меня к вам просьба. А вернее, даже три. Во-первых, вы прекращаете приходить в гости к моему мозгу без спроса, во-вторых, перестаете суфлировать и давать советы, когда вас об этом не просят и, в-третьих, завязываете втягивать нас с Люциевичем в абсурдные ситуации.