— Я так и сделаю. Обещаю.

Это был один из самых важных моментов в моей жизни.

И первое, о чем я подумала?

Я хотела позвонить Осирису и убедиться, что с ним все в порядке…

Глава 32

Тихое Прощание

(ОСИРИС)

Они выбрали небольшой мемориальный сад рядом с кладбищем. Я не был уверен в цели этого или в историях, которые хранились в маленьких садах и на мемориальных досках, разбросанных по земле.

Это было последнее гребаное место, где я думал оказаться.

Я вышел из своего грузовика и просто стоял, глядя на сад.

Что, черт возьми, я должен здесь делать?

Я двинулся по искусственной тропинке прямо в центр маленького сада. У каждого были свои цветы, безделушки, маленький забор. В нем не было тяжести смерти, как в гигантских надгробиях на кладбище рядом со мной, но все равно мне было не по себе.

Неужели все эти люди пропали без вести? Очевидно, произошло что-то достаточно трагичное, чтобы семья решила, что это лучшее место для этого.

Потом я остановился.

Справа от меня, в паре футов, я увидел ее имя.

Мила.

Я вспомнил, как она впервые назвала мне свое имя. Я пошутил с ней и сказал, Моя любовь? Моя любовь, что? К моему шоку, она рассмеялась над этой дурацкой шуткой. Она хлопнула меня по груди. Я схватил ее за руку. Затем мы оба одновременно улыбнулись. Я тут же отпустил ее, чтобы проверить, что она будет делать дальше.

Я назвал ей свое имя, и она выглядела так, словно только что попробовала лимон.

Мы смеялись, и, черт возьми, она никогда не переставала смеяться. Но я перестал. Я потерялся. Совершенно потерялся.

Я посмотрел направо, на мемориал.

Я не собиралась с этим сталкиваться. Я не собирался с ним разговаривать. Это было чертовски нереально. Это было воспоминание. Отсюда и это гребаное название.

Но я оценил.

Я все понял.

Это было место, куда я мог бы когда-нибудь отвезти Адли. И я мог бы отвести ее на гору. Показать ей каменную скамью. Иву. Вот где на самом деле было воспоминание о Миле.

Я стиснул зубы. Гребаная боль начала пронзать меня насквозь. Навязчивые воспоминания о том дне. Застрял в магазине. Намеренно. Это всегда было нарочно. Какой-то дурацкий гребаный телефонный звонок, который нужно совершить или принять. С кем-нибудь поговорить. Что угодно. Но я знал, что она поедет туда с Адли. Я знал это. Я все спланировал заранее. Я думал, что Мила доберется туда сама и просто поразится этому. Я хотел, чтобы она стояла у двери хижины и ждала меня. Чтобы я мог появиться как спаситель, человек, который был достаточно богат, чтобы купить для нее хижину.

Вот кем я был в то время.

Гребаный придурок.

— Я должен был исчезнуть, — сказал я. Я ни с кем не разговаривал. Только с собой. Только с птицами, летающими вокруг меня. — Только не ты, Мила. Я, блядь, все испортил. Но Адли — само совершенство. У нее прекрасная жизнь. Твоя сестра — хороший человек. Как и Дэйн. Даже несмотря на то, что он мудак.

Дерьмо.

Я потер лоб и повернулся, чтобы уйти.

Это было уже слишком.

Я вернулся к своему грузовику и уехал.

Что, черт возьми, от меня ожидали? Рухнуть на землю у мемориала и плакать? К черту все это. Милы там не было. Это был просто клочок травы с цветами и ее именем.

Я поехал обратно в гору и остановился у каменной скамьи.

Я вылез из своего грузовика и стоял там.

Сотни раз я стоял там, пытаясь разобраться в этом. Что она делала или пыталась сделать. Как она могла упасть. Это то, что они все предполагали. Она упала. Или просто заснула. Однажды я спрыгнул с гребня. Я немного переборщил с виски и страданиями и прыгнул. Чтобы посмотреть, смогу ли я исчезнуть. Я ударился, перекатился и врезался в дерево. Я повредил плечо, но не исчез.

— Так куда, черт возьми, ты пошла? — крикнул я.

Мой голос отозвался эхом, но ответа не последовало.

Я подошел к каменной скамье.

Я не собирался падать в обморок на каком-нибудь мемориале, как киска. Я собирался рухнуть прямо там, где Мила в последний раз была жива.

Я упал на скамейку и сжал кулаки.

Я забарабанил руками по каменной скамье.

Отпустить, забыть, двигаться дальше.

К черту все это — я хотел просто исчезнуть.

Я открыл дверь в хижину и почувствовал пустоту. Я чувствовал себя мертвым.