Его подавляющее присутствие. Прямо как в ту ночь в клубе.

Единственная разница в том, что я вижу его прямо сейчас, и, вероятно, поэтому не могу сойти с его орбиты.

— Ты все еще не побывала на экскурсии, но я готов это изменить.

Он останавливается передо мной и хватает меня за подбородок.

Жест мягкий, почти как поцелуй перышка. Его большой и указательный пальцы берут под контроль мою челюсть, и вот так, будто он сжимает веревочки марионетки.

— Помнишь, что я говорил тебе о расплате?

— Я ни за что не стану платить.

Меня удивляет мой спокойный тон.

— Ты действительно думаешь, что у тебя есть выбор?

— Конечно, у меня есть выбор. У меня есть выбор во всем.

Его ухмылка исчезает, и любая попытка, которую он предпринимал, чтобы оставаться нормальным, испаряется в окружающем нас воздухе.

Все усиливается — подъем и падение моей груди, тепло, исходящее от него, его запах, похожий на специи и чертово проклятие. Он все, чем я дышу, все, что я вижу, и все, на чем я могу сосредоточиться.

Я не пытаюсь освободиться от его хватки. Я та марионетка, готовая к движению, к контролю, к тому, чтобы оказаться полностью в его власти.

Очнись, Тил. Это Ронан — пешка, а не фантазия.

— Я думала, тебе не нравится прикасаться к своей невесте, ведь тебя титул беспокоит и все такое, — пытаюсь я самым нейтральным тоном.

Это мой последний шанс избавиться от того влияния, которое он оказывает на меня.

— Я солгал.

— Что?

— Или, скорее, передумал.

— Ты не можешь передумать.

— Конечно, я могу. — он скользит указательным пальцем по изгибу моей челюсти, в то время как его большой палец потирает мою нижнюю губу. — А теперь мне кое-что любопытно.

Я закрываю рот, но он просовывает большой палец между ними и нажимает на мою нижнюю губу, а затем размазывает помаду, как он сделал в тот первый раз, когда прикоснулся ко мне в библиотеке.

Как и тогда, по моему телу пробегает дрожь — только на этот раз что-то более мощное, что-то опасное.

Он не улыбается.

Он даже не пытается улыбнуться.

— Мне любопытно посмотреть, как далеко я могу зайти в твоем списке фантазий.

— Ч-что?

Его пристальный взгляд остается на моей губе, будто он зачарован движением большого пальца взад и вперед по нежной коже.

— Ты знаешь, форму в виде списка, которую ты оставила для меня в La D'ebauche. Твои маленькие развратные фантазии.

До этого момента я не понимала, что означает выражение «вырыть себе могилу.» Хотела бы я выкопать яму и исчезнуть в ней.

Да, я полагала, что он видел этот список, но я думала, что он забыл о нем или, еще лучше, не обратил особого внимания.

Мои самые темные секреты в этом списке, секреты, которые никто не должен видеть, и меньше всего Ронан.

— И да, я их помню, — ухмыляется он. — Я выучил их наизусть.

О, Боже.

О. Боже. Мой.

— Теперь, давай посмотрим, все начинается с чего-то вроде...

Его глаза сверкают чистым садизмом, такого я никогда не видела на его лице, даже когда он насмехается.

Его рука скользит по моей груди, медленно, даже чувственно. Я перестаю дышать, когда он рвет мою рубашку.

— Как я раздеваю тебя догола.

Звук рвущейся ткани наполняет воздух, когда пуговицы разлетаются повсюду, рассыпаясь вокруг нас.

На секунду, всего на мгновение, я слишком ошеломлена для реакции.

Секунду я смотрю на него дикими глазами, словно это сделает ситуацию немного более понятной.

Нет.

Ему требуется всего секунда, чтобы сдернуть с меня пиджак и рубашку, оставив в лифчике и юбке.

Порыв воздуха окутывает кожу, и мое сердце возвращается к жизни, будто у него случился приступ — или, скорее, остановка.

Одежда падает на пол с мягким свистом, возвращая к реальности. Я скрещиваю обе руки на груди — дрожащие руки, чертовски покалывающие руки, покрытые мурашками и обещанием неизвестного.

— Какого черта ты творишь?

Мой голос всего лишь шепот, я не пытаюсь казаться сердитой.