Я наклоняю ее голову и целую. Я чувствую металлический привкус ее крови, вливаясь в нее изо всех сил.

Кто-то появляется в моем периферийном зрении. Я стою боком к двери, в то время как она отвернулась, все еще спускаясь с высоты.

Коул.

Он стоит у двери, держа в руках книгу. Он прислоняется к дверному косяку, скрещивая ноги в лодыжках. Обычно, если он в одной из своих фаз вуайеризма, я говорю ему, чтобы он отвалил. Вместо этого я позволяю Тил упасть на диван и накидываю пиджак ей на спину и задницу, скрывая наготу.

Ни за что блядь я не позволю ему увидеть ее голой, но это не значит, что он не увидит, кому она принадлежит.

Я хватаю ее за бедро под пиджаком и толкаюсь в нее еще несколько раз, долго и сильно, а затем опустошаю ее изнутри, как никогда.

И это не только из-за отсутствия презерватива. Я солгал — у меня есть презерватив, во множественном числе. Я никогда не хожу без них и запихиваю их в шкафчики своих друзей-ублюдков, чтобы предотвратить любую драму подростковой беременности, но идея вновь поставить барьер между мной и Тил звучит как трагедия.

Марш отсюда, презервативы. Это наше официальное прощание.

— Хорошее шоу. — Коул поднимает бровь.

Тил ахает, съеживаясь, закутываясь в пиджак.

Я остаюсь полностью обнаженным, когда встаю и пристально смотрю на него. У Коула всегда была склонность к вуайеризму — среди прочего.

— Продолжайте, — он делает паузу. — Или мне следовало сначала поаплодировать?

Из-за спины я вижу, как Тил беспорядочно надевают свою одежду.

Блядь. Она поняла, что я сделал это нарочно? Не то чтобы меня это должно волновать. И ей, и Коулу нужно знать свои места.

То есть, никто больше не заберет ее у меня.

Через несколько секунд она выходит из-за моей спины в юбке и застегнутом пиджаке и несет остальную одежду в куче.

— Я отвезу тебя, — говорю я.

Она бросает на меня такой резкий взгляд, что он похож на ножи.

— Пошел ты.

И с этими словами она хватает свою сумку и, не удостоив Коула взглядом, выбегает из дома.

Я остаюсь стоять, игнорируя ухмылку Коула и мою наготу. Все, о чем я могу думать, это ее последний взгляд, который она бросила на меня: гнев, смешанный с разочарованием.

Merde — Дерьмо.

Позже в тот же день я присоединяюсь к Эльзе и Ким на девичник.

В прошлом я не знала, что это такое. В конце концов, Нокс, Агнус и папа всегда были моим окружением. Теперь, когда Эльза присоединилась к нам, это стало более... ну, интересным.

Моя приемная сестра не совсем девчачий тип, не то, что ее лучшая подруга Ким, у которой убийственно зеленые волосы, соответствующие цвету ее глаз. Всякий раз, когда они собираются вместе, они немного говорят о своей жизни и много об Эйдене, Ксандере и сексе. Обычно эти разговоры меня не беспокоят. Я часто наблюдала за их покрасневшими лицами и задавалась вопросом, чего они так смущаются.

После Ронана я вроде как все поняла. От одной мысли, что он сделал с моим телом, мои щеки заливает жаром. Я все еще чувствую его внутри себя с каждым шагом, который делаю, и ненавижу, что моя единственная мысль это то, как сильно я хочу повторить все это.

Если он, черт возьми, все не испортит.

Как только мы заходим в маленькую кофейню и делаем заказ, я извиняюсь и ухожу в туалет, пока Ким показывает Эльзе фотографии ее младшего брата Кириана, и они обе падают в обморок из-за него. Если бы Эйден был здесь, он бы приревновал к этому ребенку. Без шуток. Черт возьми, если бы Ксандер уже не считал Кириана младшим братом, он тоже мог бы приревновать.

Закончив в туалете, я выхожу, уставившись на телефон. Никаких сообщений.

Я сказала себе, что не буду проверять, но я как наркоманка. Я не могу перестать ждать чего-то от него. Не то чтобы я так легко простила бы его за поступок, но все же. Ронан, который ничего не посылает, чертовски подозрителен.

Мои ноги останавливаются перед туалетом. Сильвер стоит там, уставившись на свой телефон и прикасаясь к изящной подвеске в виде бабочки на ее бледной шее. Мягкая улыбка скользит по ее губам. Она почти невинная — последнее прилагательное, которое я бы использовала для описания Сильвер. Это правда, что она в некотором роде сногсшибательна, но она всегда обладала преимуществом.

У нее самая красивая улыбка, которую она демонстрирует в социальных сетях, обычно со своими влиятельными родителями, мачехой или пиар-командой отца. Даже Ронан публиковал с ней фотографии, наполовину обнимая ее или, когда они оба улыбались в камеру. Обычно он подписывал это так: «Красивые люди». Высокомерный тип.

Когда я следила за его аккаунтом, то заметила, что, когда ему было около пятнадцати, он часто публиковал фотографии с тремя другими всадниками, Леви Кингом — старшим двоюродным братом Эйдена — и Сильвер. Она была единственной девушкой среди них пятерых.