Шрифт:
Похоже, попал в точку. Потому что Ланцова тут же отвернулась к окну окончательно, начала усиленно качать головой.
— Нет! Вы что! Нет! Просто ветер на улице, а у меня всегда слезы, если ветер.
И моментально отрицая свои же слова, потянулась к щекам, смахивая с них влагу.
— Тут ветра нет.
И снова Корнею бы принять идиотское объяснение, отмахнуться, выйти, не докапываться, но он зачем-то делает еще несколько шагов к Ане, отмечая, что девочка синхронно отступает, хотя уже особо некуда, оглядывается, смотрит будто испуганно, и снова проводит по щеке, растирая слезу.
— Тебя кто-то обидел?
Корней спрашивает, останавливаясь на расстоянии метра. Скорее всего интуитивно понимая, что ближе подходить не стоит.
Аня несколько секунд смотрит туда, где мужская рука покоится в кармане… Потом только в лицо.
— Нет, конечно. Ветер. Я же говорю…
И врет. Откровенно врет, глядя в глаза.
И это отзывается в Корнее раздражением. А еще желанием вывести на чистую воду. Зачем ему это — непонятно. Но сдержаться сложно.
Анины глаза все так же были влажными. Корней стоял достаточно близко, чтобы видеть, как потихоньку краснеют… И если раньше она обязательно бы тут же отвела взгляд, ведь обоим было очевидно — она врет, а он «съедает» эту ложь, то сегодня смотрела, пока смотрел он.
— Отсутствие меня в квартире не отменяет необходимость следовать правилам. Надеюсь, ты это понимаешь… — опустила взгляд, лишь когда Высоцкий перевел тему. Даже для себя довольно резко. Просто вдруг вспомнил о букетах. Решил предупредить.
— Понимаю, — Аня покорно кивнула, глотая замечание о том, что нарушать не собиралась.
— Хорошо, что понимаешь. Плохо, что врешь.
На сей раз Аня уже даже не вскидывала взгляд. Продолжая смотреть мужчине под ноги, грустно хмыкнула.
— Скорее занимаюсь самообманом.
А потом произносит что-то совсем для Корнея непонятное…
— Ты цветы забыла. Снова. Умрут ведь. Не жалко?
— Цветы… — Аня повторила, поднимая взгляд от ног до груди. Смотря то ли на нее, то ли сквозь… Очень странная сегодня. Или всегда такая, просто он раньше не обращал внимания? — Да, конечно. Я поставлю. Сейчас в душ схожу и…
От груди снова к лицу… И в очередной раз натянуто улыбается…
— Вы не волнуйтесь, Корней Владимирович, у меня все хорошо. Правда. И я вам квартиру не разнесу за выходные. Все будет нормально. Я умею тише мыши. Вы же знаете…
— Знаю. Иногда даже слишком.
И вроде бы нет повода ее колоть, а Корней все равно не сдержался. Видно было, что она будто формирует вокруг себя скорлупу. И эта скорлупа ему не нравилась.
И даже на замечание Аня отреагировала нетипично. Раньше покраснела бы, потеряв дар речи, а сегодня усмехнулась, как усмехнулся бы он. Зачем-то потянулась к его пиджаку, сняла с него волосинку. Длинную, вьющуюся спиралью.
— Это мое, кажется, — покрутила в пальцах, снова грустно улыбаясь. — Мне при всем желании вам не угодить. Я уже смирилась. Даже обращаться без отчества не могу — язык не поворачивается. А вы просили ведь.
— Я переживу.
Корней зачем-то следил за тем, как Аня продолжает крутить между пальцами волосок, сосредоточив на нем взгляд… Потом смотрит мужчине в глаза, и как-то порывисто, будто излишне решительно, как для такого простого действия, позволяет ему выпасть из пальцев под ноги.
— Вы — да. Вы без проблем переживете… — говорит довольно тихо, параллельно расправляя плечи, вдыхая, будто тут же немного вырастая. — А я что-то придумаю. Спокойной ночи…
И сама прерывает диалог, обходит мужчину, оставляя в спальне, скрывается уже в ванной.
Мужчину со странным желанием зачем-то постучаться еще и в ту дверь, но ее Аня замыкает уже на замок.
Глава 39
— Прости меня еще раз, Ань. Глупо получилось как-то…
Захар повернул к Ане голову, глядя не дольше полсекунды в глаза, еле заметно улыбаясь, действительно извинительно, а потом опуская взгляд.
И Аня поступила так же.
— Брось. Ты ни в чем не виноват. Не знал же, что родители приедут раньше времени…
Произнесла негромко, глядя на плотный джинс на коленях, и сжавшие их же пальцы…
Они сидели в салоне автомобиля. И если бы не тихий рокот мотора, тут же погрузились бы в неловкую тишину. Ведь ни Захару, ни Ане нечего было сказать. Оба планировали провести субботнюю ночь не так — не под подъездом Высоцкого в автомобиле отца Захара, толком не зная, что сделать, что сказать и как разойтись… А совсем иначе.
Захар намекал на это давно, а Аня…
Решилась в тот вечер, когда Высоцкий сообщил, что уезжает на выходные в Днепр.
Решилась не из чувства протеста или из желания мстить, а потому, что хотелось саму себя убедить в том, что мосты сожжены, и дальше носиться с влюбленностью в недосягаемого Корнея Высоцкого смысла нет. Убедить окончательно и бесповоротно. Сковать себя верностью. Верностью Захару, который… Который не заслуживает, чтобы полные сомнений девочки ставили над ним эксперименты.