Но главное — она ведь себе же пообещала, что больше никакого интереса. Что она кладет все силы на то, чтобы забыть о нем. А узнавая все новые и новые подробности — это будет сделать довольно сложно. Да и те, которые узнала в буфете, были лишними. Только еще один повод относиться к нему… Как немного к небожителю. Или много. Это ведь дорогого стоит — чтобы о тебе гудела вся фирма, когда ты только приходишь в нее работать.

Сама Аня о таком и мечтать не могла. Да и не сомневалась — пройдет десять лет, ей будет столько же, сколько сейчас Высоцкому… А его высот она не достигнет. Потому что она — другой человек. Ни разу не небожитель. Ни разу не педант. Ни разу не исключительная. Очень старательная… Но толку-то? Одной старательностью великими не становятся, а очень бы хотелось…

Пока Аня шла в сторону лифта, уже попрощавшись с Алиной и ответив «буду через 5 минут» на сообщение от Захара о том, что он на месте, в голове навязчивой мыслью крутилась…

Даже не мечта (ведь мечтать она себе уже запретила), а безнадежная, больше грустная, чем воодушевляющая картина…

А что если через десять лет… Когда она действительно обретет хоть какую-то значимость… Судьба снова сведет их с Высоцким. Она будет другой — более опытной, менее наивной. Уже не трусихой. Уже не глупышкой. А он… Скорее всего, особо не изменится. Ему ведь не надо…

Что случилось бы тогда?

Снова без шансов или ей просто сейчас еще рано, а потом все могло бы получиться?

Будь она уже не жалкой и ведомой. Представляй она из себя что-то большее, чем навязанная обстоятельствами приживалка…

— Подождите, пожалуйста! — Аня крикнула, ускоряя шаг прямо перед смыкающимися на глазах створками. Даже взмахнула рукой, но быстро ее опустила. Потому что, кажется, не услышали…

Подошла к лифту, когда между дверей осталась щель в несколько сантиметров, потянулась к кнопке, чтобы вызвать следующий, но тут те самые створки вновь стали разъезжаться…

Сначала Аня увидела туфли и стрелки брюк. Дальше — застегнутый пиджак и галстук, следом… Девушка непроизвольно сглотнула, оглянулась… И сглотнула еще раз.

Могла бы не поверить глазам — да как-то поздно.

В кабине стоял Высоцкий, держа палец на одной из кнопок.

Они так и не встретились за весь день, зато ровно в семь…

— Заходишь? — он спросил без раздражения, но Аня встрепенулась. Разом поняла несколько вещей: в лифте больше никого. На подлете тоже… И выбора нет — нужно заходить. Поэтому…

Она сделала шаг в кабину, будто в бездну.

Высоцкий отступил, отпустив кнопку, оказавшись в более выгодной позиции — у нее за спиной.

Сама Аня же разом натянулась, будто струна. То ли чувствовала затылком, то ли придумала его взгляд, путешествующий по спине… И готова была лопнуть с первым его словом. Как самой казалось.

— Привет.

Но это не произошло.

Корней молчал, пока двери не сомкнулись. Поздоровался в унисон с легким толчком лифта. И Аня под угрозой смерти не смогла бы ответить, из-за чего закружилась голова — его слова или начала движения.

— Здравствуйте…

Вымучила из себя ответное приветствие, не рискуя оглянуться. Смотрела ровно в одну из створок. Не зеркальных, как в его доме, а обычных металлических. Но даже в них видела темный мужской силуэт за своей спиной.

— Я забыл, что у тебя сегодня первый день. Прости.

— Вы не обязаны были помнить.

Аня пожала плечами, надеясь, что и выглядит это и звучит достаточно легкомысленно, что Высоцкий поверил, будто ей безразлично.

— Не обязан. Но мог бы.

Но он, как всегда, разбивал ее безразличие парой слов. Первыми делая больно. Вторыми окрыляя.

И тут же захотелось застонать. Потому что она ведь учится жить по-другому. Весь день учится. И пока его не было рядом — казалось, что получается…

— Как все прошло?

Лифт периодически тормозил на этажах, раз за разом открываясь… И никого не впуская. Вероятно, потому что параллельный опережал его на несколько секунд.

Каждый раз, стоило створкам начать разъезжаться, Аня мысленно замирала, толком не понимая, боится или ждет, чтобы хоть кто-то разбавил их с Высоцким компанию. Разредил моментально густеющий рядом с ним воздух.

Вопрос Высоцкого прозвучал вместе с очередным закрытием.

И снова кабина дернулась, а девичий желудок сделал кульбит.

— Хорошо, спасибо. Все прошло хорошо. Мне…

Аня начала и запнулась. Вспомнила, что Высоцкому достаточно будет обычного «хорошо». Подробности ему вряд ли интересны.

— Что тебе? — но когда уточнил, сохраняя голос все таким же спокойным, не сдержалась — оглянулась, чтобы тут же опустить взгляд, не выдержав. Ведь он действительно смотрел в спину. Задумчиво и спокойно. Так, как она отчаянно любит. Тем взглядом, который каждый раз вводит ее в заблуждение. Который отзывается спазмами, никак не связанными с движением лебедки лифта.