— Правдивый.

— Это и есть правдивый. Не хотелось просто…

— А вчера хотелось? — Корней спросил, кивнув на ту самую столешницу… Аня тут же вновь испугалась, возвращая взгляд вниз…

— Вчера мне было… Приятно. Очень. Я никогда раньше… Я только целовалась. Так никогда себя не в-вела… Вы просто…

— Я понимаю, что не вела. Я к другому веду, Аня. Чего ты ждала от меня этой ночью?

Корней спросил, чувствуя, что девушка у него на коленях каменеем… Замирает, затаивается, задумывается… Сначала дышит глубоко и ровно, потом начинает все чаще… Тянется руками к брюкам, проводит по ним…

— Н-ничего не ждала. То есть… Вы г-говорили, что ж-ждете… Т-ты говорил…

— Ты не любишь, когда я учу тебя, Аня. Но сейчас послушай, пожалуйста. И попробуй понять правильно. Хорошо?

Корней перебил, когда понял, что ничего толкового (тем более, нового) Аня сейчас не родит. Зато закивала с энтузиазмом. Что, в принципе, и понятно. Она сейчас на что-угодно согласилась бы, лишь бы не отвечать самой.

— Мне тридцать два. Двадцать было давно, но скажу тебе честно, даже в мою молодость все было довольно прозрачно. Когда ко мне подходит полуголая девушка, тянется сама и не отказывает, когда тянусь я, я приблизительно понимаю, чем закончится дело. Ты это осознаешь?

Еще несколько секунд так активно кивавшая голова замотала из стороны в сторону, а взгляд нырнул в раскрытые руки…

— Мне п-просто нравится, когда вы… Ты… Меня целуешь. Я не д-думала…

— И не хотела? — сейчас, слушая Аню, Корней не испытывал ни раздражения, ни разочарования. По сути, она говорила все то, что он и так понимал. И этот разговор нужен был скорее ей. Чтобы поняла она. И его. И себя. — Говори правду, Аня. Это важно…

Мужчина видел, что девушка замялась. Пытается придумать очередную содержательно пустую загадочно-нейтральную формулировку. Поэтому пресек. Дал спокойно подумать, ждал… И задолго до того, как она глубоко вздохнула, чтобы выпустить с выдохом:

— Нет. Наверное, не хотела… — знал, каким будет ответ.

— Но позволила бы. А потом жалела. Понимаешь, в чем проблема? — Аня наверняка ждала, что вслед за ее честным «нет» последует его закономерное разочарование, но Корней тут же задал новый вопрос, снова удивляя.

— Не понимаю. Точнее, понимаю… Точнее…

— Я хотел от тебя инициативности, Аня. Но мне не нужно обвинение в изнасиловании. Теории о том, что мужчина в любой момент должен услышать «нет» — прекрасна. Но знаешь, в чем беда? Если этого не случается, страдают в первую очередь женщины. Те, что слабее по своей природе. И, как любая слабость, ваша должна быть компенсирована. В частности, осторожностью. Понимаешь?

Аня слушала внимательно, тут без сомнений, смотрела в глаза — своими большими, чистыми, открытыми, раненными… Видела обвинений там, где его не было… Просто попытка предостеречь. В первую очередь, ее. Наивно влюбленную. До конца не понимающую, как жестоко устроен взрослый мир… Или абсолютно не понимающую.

— Вы меня не изн-насиловали бы… — Аня произнесла тихо, Корней же вот сейчас, впервые, не сдержал улыбку. Ведь это так похоже на нее — верить. И вроде бы должно быть приятно, что в тебя верят так, но ты-то понимаешь, что эта вера — очередное проявление ее легкомыслия.

— Я хочу тебя. — Когда Аня снова вскинула взгляд, Корнея был уже серьезным. Смотрел прямо. Так же, как ночью — темным взглядом. Опасным. Пробирающим до мурашек… До него же притягательным. — Достаточно сильно, Аня, чтобы позволить себе на какое-то время выключить рассудок. За двоих выключить. И поиметь вот тут. Когда ты не думаешь. Вообще не думаешь. А завтра жалел бы не я. Жалела бы ты.

Он продолжал смотреть в ее глаза, кивая при этом в сторону столешницы. И если раньше Аня смотрела на нее, чувствуя внутренний трепет, то теперь захотелось поежиться.

— Ты же не думала об этом, правда?

— Не думала…

— К сожалению. У нас с тобой тринадцать лет разницы, Ань…

— Двенадцать… — девушка прошептала, тем самым будто идеально подтверждая слова Корнея. Он сделал паузу, сдерживая ироничную ухмылку, почти сразу продолжил:

— Я живу иначе. Я не всегда могу угадать, что творится в твоей голове… Я только знаю, что там все не так, как в моей. Но чего я точно не хочу — нанести тебе еще больше вреда, чем уже нанес. Я не шучу, когда говорю, что отношения со мной могут тебя сломать. Не потому, что я буду делать это специально. А потому, что мы разные. И я в жизни не пообещаю, что ради тебя тебе уподоблюсь. Я буду ждать, что ты уподобишься мне.

— Вы хотите, чтобы я… Чтобы мы… Побыстрее…

Аня бросила новый взгляд на столешницу… Уже практически с отвращением… А потом на Корнея — будто с мольбой оказаться не таким «жестоким».

— Нет. Для начала я хочу просто понимать. Чего ждешь ты. Я объясню, чего жду я. Мы посмотрим, возможно ли наши ожидания совместить. И я не хочу слышать подобное, Аня. Меня искренне раздражает, что ты абсолютно не ценишь себя. Я говорил тебе уже не раз и не два — оснований держать самооценку на уровне пола у тебя нет. Но этим обязательно будут пользоваться. Все, кому не лень.