— И вы?

— Я просто быстро устану тебя переубеждать.

— Хорошо. Я поняла…

— Надеюсь… Но объясни мне честно. С тобой не бывает просто. И я не жду легкости в этом вопросе. Но хочу понимать…

К чему клонит Корней Аня понимала, поэтому решила выпалить, пока не передумала. Перебила, сжала с силой руки в замок:

— Я считаю, что сексом должны заниматься любящие люди. Это… Я так думаю. И я не любила, поэтому…

Закончила, даже не пыталась посмотреть на Корнея. Знала, что для других людей ее «теория» звучит не больно-то привлекательно. Слишком по-детски. Слишком из сказок. Но он просил честности.

— Это похвально. На самом деле. — А когда произнес без доли иронии. Так же серьезно, как все время до этого, удивил. Аня все же рискнула — по взгляду поняла, что действительно не иронизирует. Смотрит задумчиво на нее, говорит спокойно. — Но здесь есть проблема, Аня. Я хочу тебя, а не люблю. Я не верю в любовь, в принципе. Для себя не верю. Я потребитель. Не отбитый м*дак, но потребитель. Я не планирую заводить семью. Я не забочусь продолжением рода. Я не люблю детей. Я вообще людей не люблю. Очень редкие меня не раздражают. Для тебя это, наверное, звучит ужасно. Но это так. Меня тянет к тебе. Я не буду это скрывать. Во многом ты — самое яркое доказательство того, что никому, даже мне, нельзя зарекаться. Но я сомневаюсь, что все изменится настолько. Я могу стать для тебя первым. Потому что ты влюблена, а я тебя хочу до готовности поступать вопреки собственным представлениям о правильности. Мы будем вдвоем. Это скорее всего будет ярко. Это скорее всего будет не очень долго. Если год — хорошо. Но скорее пару месяцев. Я сдамся. Ты уйдешь. Потом будут страдания — твои. Ты меня возненавидишь. Наверняка, к тому времени тебе будет, за что. Но благодаря этой ненависти переживешь. Все переживают. Я думаю, все будет так…

— Это жестоко… — точно так же, как всегда ярко и красочно в голове рисовались Анины мечты, сейчас кадр за кадром разложились Корнеевы картинки… И как бы ни хотелось — уже не забыть. Не выбросить из головы его «пророчество»…

— Я знаю. Но куда более жестоко было бы лгать, позволять тебе заниматься самообманом. Я думаю, так, как хочется тебе, у нас вряд ли получится, Аня. Я не буду врать ради секса.

— Я думаю… Вы не знаете себя так хорошо, как хотите показать… Ты не знаешь… — параллельно со словами, Аня потянулась к его руке, спокойно лежавшей на колене, перевернула, потянула к своим, устроила в ложбинке между ними…

— В смысле? — Корней не ожидал, что девушка даст ответ. А даже если да — готов был к тому, что просто разуверится. Впрочем, он с самого начала этого ждал. Будто…

Ему

так было бы легче от всего отказаться. Поэтому спросил, следя еще и за действиями… Не испытывая желания выдернуть руку, запретить "играться".

— Любить — это больно. Это всегда риск потери. Это беззащитность. Вы понимаете это. Вы этого не хотите. Это удобная позиция. Многие так живут. Просто… Не многие при этом становятся счастливыми… Ведь только любовь способна подарить человеку пусть короткое, но счастье…

Реши его кто-то другой убедить в важности чувств подобным образом, Корней и слушать бы не стал. А Аню выслушал внимательно… Повторил в голове… Попытался понять, в чем сбой логики… Понял, что его нет. И слов в ответ тоже нет…

— Мы опаздываем…

Поэтому Высоцкий произнес, сжимая в кулак руку, по ладони которой Аня выводила кружевные узоры. Сковывая своими пальцами ее — холодные, легко подрагивающие…

— Да, конечно. Я вас… Тебя… Услышала… Я больше не буду… Если не готова…

— Спасибо…

Аня старалась изо всех, это было очевидно. Настолько, что Корнею захотелось потянуться к ее виску, коснуться губами, задержаться на нем…

Сделать вид, что не замечает, как девочка при этом жмурится, сжимая в линию губы. Будто… Этот жест делает ей больно.

Потом же сама встает, высвобождает свои пальцы, проводит ими по брючным стрелкам, улыбается… Тянется к чашке, осушает в несколько глотков…

Разворачивается спиной, позволяя Корнею выйти в коридор…

Они одеваются молча, чувствуя одновременно что-то очень разное и очень похожее…

Мужчина был готов раньше, чем девушка. Которая застегивала пальто, стоя к нему спиной… Пожалуй, слишком долго, как на пяток крупных пуговиц и пару крючков…

Корней видел, что голова опущена, что руки где-то на груди… Вероятно, воюют…Слышал, что шмыгнула носом… Слышал, что шмыгнула еще раз…

— Ань… — обратился, немного кривясь… Уловил, что сначала мотает головой из стороны в сторону, а потом запрокидывает, моргает, оставляет в покое пальто, тянется к щекам.

— Все нормально… Я сейчас… — произносит, дышит через нос… Держится… — Ты иди. Спускайся. Я сейчас успокоюсь немного… Сама доберусь…

Оглядывается, улыбается даже, будто это помешает Корнею увидеть, что глаза блестят слезами. И ведь он не сказал ни слова неправды. И ведь готов был повторить все под присягой, только… Никогда бы не подумал, что наступит момент, когда задумается — а точно стоило?

Аня не ждет реакции. Снова отворачивается, снова задирает нос…

— Если то, что я сказал, для тебя слишком — скажи. Я обещаю — это никак не повлияет на любую из наших договоренностей. Вы с бабушкой получите квартиру. Что бы ни случилось — из моего дома в никуда ты не уйдешь. Я не буду тебе мстить. Не за что. Не бойся…