Кэт

Пелена бреда наливает тяжестью миров мое сознание. Это бездна. Голова трещит по швам, что скоро начнет рассыпаться на кусочки, тело ломит от жары, полосая языками пламени. Это боль, и от нее не избавиться.

Часто слышу голоса. Их слишком много, они заполняют весь кислород, давят, не дают дышать, но в тот момент хотя бы огонь, сжигающий тело, отступает…

Иногда мне кажется, что это всего один голос. Зовет меня ласково, нежно проникая в мембраны и пропитывая теплом… Едва голос исчезает, мое тело вновь окутывает зной. Как долго я смогу продержаться на качелях льда и пламени?

Бьюсь в разрушительной агонии, напряжение охватывает все естество, как вдруг ощущаю на лице прикосновение, чем-то напоминающее бутоном розы.

Сильные пальцы чуть надавливают на мои плечи, массируя и сминая их, как пластилин, поднимаются кончиками подушечек к ключицам и очерчивают контур от шеи к ямочке под губой, рассыпая мурашки по коже, задерживаются на губах, оглаживают щеки…

Кажется, я такое уже испытывала… Но ничего конкретного не помню.

По вискам бьет тревога, и руки вновь возвращаются к ключицам, пропуская дрожь по телу, медленно спускаются к груди, касаясь чуть поднявшегося соска и двигаются ниже, скручивая клубок возбуждения в животе. Слегка выгибаюсь и делаю глубокий вдох.

— Ну здравствуй, Кэтрин, — терпкий голос разливается по венам, обжигая горячей лавой и оставляя ожоги на оболочке стен. Я открываю глаза, но никого рядом нет. И вдруг вспоминаю всё…

Меньше секунды хватает на то, чтобы понять, где нахожусь. Я готова была увидеть все, что угодно: больничную палату, новую жизнь в новой семье и даже предполагала, что каким-то волшебным образом время повернут вспять — и я снова окажусь дома, рядом с любимым отцом… Но нет.

Первым делом действительно кажется, что время просто отмотали назад: я снова на небесах, снова лежу в комнате под крышей старой башни, серые стены которой давят на череп, словно стремясь сплюснуть мозг к чертям собачьим, хотя я и без того ничего не соображаю сейчас.

Все, как и тогда, будто и не было боя с нефилимом. Те же пушистые облака, мирно проплывающие за окном, отовсюду доносится щебет учащихся, которые вечно спорят чья сторона сильнее, и я в башне, только теперь рядом со мной нет мамы, хотя в воздухе витает ее яблочный аромат.

Облокачиваюсь на спинку кровати, поджимаю ноги к животу и устремляю взор на золотой потолок, на котором изображена восьмиконечная звезда. Да, готический стиль поистине прекрасен!

Тихо приоткрыв двери, в комнату входит уже знакомый демон, который охранял меня еще в темнице.

— Очнулись? — скрежечащий бесстрастный голос заставляет меня дрогнуть. — Как Вы себя чувствуете? Несмотря на отталкивающую интонацию, непривычно слышать проявление заботы с его стороны.

— Словно мне выдрали крылья, — обреченно вздыхаю.

— На счет крыльев Вы абсолютно правы, — насмешливо отвечает тот и криво улыбается, оскалив ряд белых зубов.

— Кто Вы?

— Неужели Вы меня не помните? — демон вскидывает брови в наигранном удивлении. — Похоже, что вместе скрыльями, Вам выдрали еще и мозги. Я Ваш смотритель, а большего Вам знать не нужно, но если женское любопытство берет верх, то можете называть меня просто Скотт.

— Хорошо, Скотт, я Кэтрин. Как давно я здесь? — кто бы мог подумать, что однажды я буду вести беседы с демоном?

— Где-то около месяца. Вы отдыхайте, а я пока сообщу правителю Ада о том, что Вы уже пришли в себя.

— Разве Сатане нужно первым сообщать об этом, а не институту? — мысли о дьяволе отдаются волнением в груди. Интересно, все это время он переживал за меня? Хотя, если дьявол не был здесь, то видимо, нет…

— Не Сатане, а Люциферу, — холодно бросает Скотт, заметно ощетинившись, и направляется к дверям.

— Почему Люциферу? Неужели нефилим… — сердце охватывает страх за Сатану, который я стараюсь скрыть от глаз демона изо всех сил.

— Вам об этом знать нет надобности, а людям, думаю, должно быть все равно кто варит их в огненном котле, — от его могильного тона по спине пробегает табун мурашек. Ну и скотина ж! Не дожидаясь моего ответа, Скотт стремительно покидает комнату, но едва за ним закрывается дверь, как влетает мама.

— Кэтрин! — она подбегает ко мне, опускается на кровать и сжимает в крепких объятиях, укутывая в белоснежные крылья.

— Мама… — зарываюсь носом в ее волосы, не замечая, как из глаз скатываются прутики слез. — Все кончено? Нефилим повержен?

— Да, дорогая… Люцифер победил его.

— Люцифер? А что с Сатаной?

Кажется, что мама невольно задержала дыхание, прежде чем ответить:

— Он… Сатана исчез, никто не знает, где демон. Говорят, что он отправился в бездну…

— В бездну? — голос срывается, а в жилах холодеет лава, оставляя горький отпечаток в душе.

— Не расстраивайся, дочка… — мамин голос становится тише, она опускает руку на мое плечо, слегка сжимая его, и чувствую, как беспокойство потихоньку отступает. Убедившись, что я немного успокоилась, мама легко улыбнулась. — Все же я не думаю, что Сатана умер. Добровольно пойти на смерть — это на него не похоже! Не забывай кто он. Думаю, демон просто устал от всего, столько лет просиживая во главе Ада, когда сам по природе ангел.