— Да нет, в принципе, не очщень, — вздохнула я.

Однако, в комнате никто не появился, а за дверью воцарилось молчание. Она что, обиделась на «очщень»? Я перевела на Витольда вопросительный взгляд, но он только усмехнулся.

— Войдите, — подал голос ведьмак.

— Сспассибо, — ответила Дарсинея, появляясь на пороге.

Я подавила улыбку, искренне надеясь, что она этого не заметит. Моя надежда оправдалась.

— Сстравсствуйте, — прошелестела красавица с зелеными волосами, медленно и грациозно поклонившись. — Просстите, шшто не ссмогла поблагодарить васс ссразу.

Ее голос напоминал мне змеиное шипение, впрочем, ее пластика тоже была ссоответсствующщей. Значит, все-таки, Женщина-Змея. Хотя, прозвище «женщина-дерево» ей тоже очень подходило — примерно так шелестят листья во время легкого ветра.

— А шшто сс этим прекрассным юношшей? — заметила она мирно спящего эльфа. — Он нессторов?

— Ничего страшного, скоро оклемается. Это нормально, — ответил тут же нарисовавшийся за ее спиной Таш. — Дарси, господину эльфу нужен отдых. Будет лучше, если мы удалимся, дабы не нарушать его покоя.

Я с удивлением воззрилась на Таша — почему-то подобных слов я от него не ожидала. В том, что он вернул Эльстану дар, не было ничего удивительного, он, в конце концов, бог Магии этого мира, но подобное поведение — это «не потревожить покоя», как мне показалось, было ему несвойственно. Моя догадка подтвердилась — Дарсинея обернулась к нему в полнейшем недоумении.

— Шшто?

— Ничего, — вздохнул Таш. — Спать ему надо, говорю. Спокойно. И чтобы никто не мешал. Что непонятного?

— Да нет, вссе понятно, — ошеломленно пожала плечами Дарсинея. — А я рассве мешшаю?

Таш закатил глаза. Я спрятала улыбку. Да, кажется, за долгое время разлуки он несколько отвык от своей красавицы. Дарсинея удивленно хлопала ресницами, ожидая ответа, но Таш только махнул рукой. Богиня непонимающе качнула головой и обернулась к нам.

— Благодарю просславленных героев за мое чудессное спассение, — богиня низко поклонилась, изгибаясь всем своим гибким телом. В самом деле, странно, что у нее нет змеиного хвоста… — Сснайте, шшто отныне и навсегда Дарссинея к вашшим усслугам. Мошшете на меня рассчитывать.

Какие услуги богини могли нам понадобиться, осталось для меня загадкой, но я все же вежливо ее поблагодарила. Дарсинея просияла, и я уже не знала, кому молиться, чтобы она не принялась снова раскланиваться, иначе эта церемония взаимного благодарения рисковала никогда не закончиться. Ситуация была почти анекдотической, дурной пародией на традиции и обряда Древнего Востока, и быть в нее втянутой мне совершенно не улыбалось. Сама от себя не ожидая, я умоляюще посмотрела на Таша. Он в ответ очень искренне развел руками.

— А ещще хочу сскассать вам оттельное сспассибо сса моего восслюбленного… Я ушше ссофссем отчаялассь его всстретить.

«Восслюбленный», видимо совершенно не ожидая, что его тоже вовлекут в эту бесконечную церемонию, так выразительно сверкнул глазами за ее спиной, что я чуть не рассмеялась, но, столкнувшись с ним взглядом, сжалилась, и решила его не выдавать. Он передернул плечами и предпринял новую попытку ее выставить, но она, впрочем, успехом не увенчалась.

— Ессли бы вы знали… — она картинно воздела руки к небу, — какие сстрадания мне пришшлоссь перешшить… перенессти сстолько мук… Меня держали в заточении… Бесс надешшды на сспассение моя шшизнь ушше потеряла свой ссмыссл… И тут появилиссь вы.

Не знаю, почему, но мне ее совсем не было жалко. Во-первых, пока она сидела в заточении, мы тоже не цветочки по полям собирали, а во-вторых… не знаю, не люблю я плохих актеров. Хотя, может, у них, богов, так принято разговаривать? Надеюсь, что это только манера речи, а не образ мышления — тогда я понимаю, почему у них в мире такой беспредел. Дани прав, они слишком много любят себя жалеть, вместо того, чтобы предпринимать какие-либо действия. Хотелось бы верить, что хотя бы Элантэ была не такой, тогда у этого мира еще есть хоть какие-то шансы — насколько я понимаю, миры создаются по образу и подобию Демиурга. Хорошо, что ни Этана, ни Дарси не пытались ничего такого создавать — в их мирах, наверное, от тоски можно было бы повеситься!

Монолог Дарсинеи был долгим, у меня даже в ушах начало звенеть от ее протяжного шипения, глаза стали слипаться, а челюсть сводило от сдерживаемой зевоты. Вот в чем сила Дарсинеи! Она, видимо, заговаривает жертву до смерти! Сначала усыпляет, а потом… Ведьмак толкнул меня в бок. Я встряхнулась, благодарно сжав ему руку. Но Дарси, казалось, ничего не заметила — она была так увлечена своим выступлением, что едва ли обращала внимание, слушают ее или нет.

Таш за ее спиной откровенно зевнул, потянулся и облокотился на притолоку, прикрыв глаза длинными ресницами.