— Он хороший человек, — прошептал он мне на ухо.

А потом он обхватил меня руками и прижался грудью к моей спине. Мы стояли посреди улицы, впереди нас застыли сёстры, неподвижное солнце висело у нас над головами.

— Не волнуйся, — он поцеловал меня в висок. — Он не обидит твою сестру. Дай им пожениться. Вряд ли она найдёт кого-то добрее.

Я снова собрала воедино все свои мысли об этом госте и увидела то, что намеренно не замечала ранее: то, как он почтительно улыбался нам всем. Как не решался подойти к ахирам, не зная, куда девать руки, которыми ему было неловко трогать нас. Как вежливо он просил нас называть наши имена, как дарил комплименты нашим волосам, платкам и украшениям, не прикасаясь к ним.

— Это ты всё устроил? — сказала я, вдохнув его запах.

— Нет. Он сам выбрал Рахиму. Я отсутствовал большую часть церемонии, по крайней мере, до тех пор, пока кому-то очень не захотелось пить, — я услышала, как он улыбнулся. — Я патрулировал улицы в деревне.

— Я искала тебя.

— Я знаю, я это почувствовал.

Я согрелась и прислонилась к нему, подумав о том, как же сильно мне нравился этот мужчина.

— Нассар, — сказала я, неожиданно вспомнив о визире, и повернулась к нему. — Он пошёл за тобой…

— Он пошёл за мной, так и есть. Он сказал мне, чтобы я не разговаривал с ахирами.

— Разве то, что ты сделал, безопасно? — сказала я, посмотрев на застывшую деревню, окружавшую нас.

Я поискала глазами стражника, идущего за нами, но тот, должно быть, ещё не завернул за угол.

— Если момент верный, если никто не смотрит на нас, значит, я могу повлиять на время без каких-либо последствий.

Саалим остановил мир в самый подходящий момент. Никто бы не заметил вызванную им остановку.

Он продолжил:

— Я не хочу ждать, чтобы увидеть тебя. Я не хочу ждать, пока Сабра отвернётся. Я хочу видеть тебя чаще. И если для этого требуется украсть время у богов, я это сделаю. Только если ты мне позволишь.

Мой пульс ускорился.

— Я тоже этого хочу.

Саалим снял платок с моего лица и поцеловал меня в губы. Мы замерли, почувствовав себя на виду, после чего принялись шептаться и целовать друг друга украдкой.

— В следующий раз, когда будешь одна, и никто не будет смотреть, подумай обо мне. Я приду. Пожалуйста.

В его глазах стояла глубокая тоска. Он выглядел таким искренним, и его переполняло такое страстное желание, что мне захотелось взять его за руку и убежать. Как бы мне хотелось, чтобы время остановилось навсегда. Вместо этого я взяла его руку, сжала её между своими ладонями и пообещала ему подумать о нём.

Несмотря на переживания Рахимы насчёт того, что знатный гость не захотел с ней спать после двух ночей, проведённых вместе («Он только говорил и… задавал мне вопросы!») и её причитаний о том, что она всё сделала не так, гость попросил разрешения Короля жениться на Рахиме. Я плакала от печали и счастья, когда Рахима поделилась со мной этой горько-сладкой новостью. Сёстры радостно засмеялись и начали щедро раздавать ей советы — как с ним разговаривать, как развлекать его, как смеяться и улыбаться, и хлопать ресницами, как и подобает всем женам. Каждая из сестёр, казалось, знала больше остальных о предмете, о котором ни одна их них не имела ни малейшего представления.

Я отсела от них и с нежностью стала наблюдать за их разговором, как вдруг в шатер вошла одна из сестёр. Ее лицо было бледным, а глаза мокрыми. Она схватилась руками за свою абайю и встревожено оглядела помещение.

— Что случилось? — спросила я, вставая.

Все затихли, атмосфера в помещении тут же стала напряжённой.

— Еще шесть смертей, — произнесла она сдавленным голосом. — Три прислужницы и три жителя деревни. Они выпивали вместе в одном небольшом заведении прошлой ночью. Через некоторые время после этого им стало плохо. Они умерли сегодня утром. Даже лекарь не смог спасти их.

Мы собрались в кучку, слушая рассказ сестры.

— Что с ними произошло? — спросила одна из сестёр.

— Яд. Есть предположение, что его принесли из деревни от алтамаруков, — выпалила она. — Мой брат сказал, что Король приказал вылить всё вино у торговцев.

— А что за слуги? — спросила я.

Моя сестра какое-то время молчала, её глаза сверкали, после чего назвала их имена. Она произносила каждое из них с большим почтением. Я закрыла глаза. Я ненавидела себя за то, что испытала облегчение из-за того, что среди них не было Хадийи и Адилы.

— Если они ищут джинна, — сказала я, — зачем тогда они убивают невинных женщин?

Мои сёстры, и даже Сабра, развернулись ко мне в изумлении.

— Эмель! — в ужасе воскликнула Рахима.

— Эйкаб сохрани нас, — пробормотал кто-то.

— Они ищут джинна? — спросила Пинар, и сёстры начали шикать теперь уже на неё.

Мне хотелось дать пощечину самой себе из-за своей несдержанности.

— Это то, что я слышала. Конечно же, я уверена, что они не существуют.

Но было уже поздно. Настроение в шатре поменялось. Некоторые из моих сестёр начали бормотать что-то про необходимость помолиться в раме, другие же говорили громче и более воодушевленно о возможности существования джинна. Что если это была правда?