Мы еще какое-то время разговаривали, старательно пытаясь выведать друг у друга хоть что-нибудь. Ветру явно хотелось узнать — за какие заслуги меня в Элейнлиль переместили и кто. И почему я, человек, вдруг женой принца эльфийского оказалась. Хоть он и переместился с первого места в очереди на третье, но это пока ни о чем не говорит. Наследникам Эдвина от роду три дня, а случиться может всякое. Так что как-то так.

В этом я была не помощница. Самой интересно — как удар штанкетом по темечку меня в другой мир перебросил. И главное — за каким таким надом?

Естественно, не преуспели, потому что вопросы-то у нас имелись, а ответов даже близко не было.

— Значит, ты ничего не знаешь, — расстроенно заключил Ветер, отпуская мое запястье, которое жечь перестало. Наверное, потому что пальцы у Ветра ледяные были, весь жар сняли. — А то, как женой принца стала? Тоже не знаешь?

Я покачала головой.

— Если б ты не спала сейчас в гардеробной — я бы решил, что врешь, — хмыкнул Ветер. — И рисунок у тебя почему-то не на той руке, между прочим. По всем канонам он должен на левом запястье быть. Странно…. Нарушение канонов это, или все же нет?

— А ты сам-то что по этому поводу думаешь?

— Думаю, что это не кто-то из моих братьев такое учудил, — медленно, еще раз взглянув на рисунок, сказал Ветер. — Такими шуточками кто-то из наших старших родичей баловался раньше. Не придерешься: брак заключен по всем правилам, раз татуировка есть, да еще такая яркая…. Слушай, а вы брак того? Подтвердили?

Я сердито шмякнула Ветра по макушке муфтой. Подвернулась под руку.

— Не дерись! — фыркнул он. — Просто обычно такой насыщенный цвет получается, если брак закреплен по правилам.

— Разве что я в бессознательном состоянии находилась, — бурчу. — Вот сейчас проснусь — и пойду.

— Закреплять? — невинно поинтересовались у меня.

— Закреплялку отрывать.

— Ага. Ясно. Не переусердствуй там…. На принца у меня виды.

— Неужто сам за него замуж собираешься?!

— Сдурела?! Я мужик!

— У всех свои недостатки! — философски развела я руками. — Бывай, друг! Забегай при случае….

*** ***

Не успело мое высочество (я ж теперь прЫнцесса, ежли Ветер не соврал) выбраться из гардеробной, как на меня Энгельберт налетел

Как водится — орать начал.

— Леди! Извольте объясниться! Где вы были? Мы вас вот уже час по всему дому разыскиваем!

Нулевая степень «афигея». Глазки распахнуты во всю ширь, реснички хлопают так, что ветер поднимается. К груди туфельки бальные, все из того же шелка эльфийского, в тон платьюшку, серебряными цветами вышитые, прижимаю обеими ручками. В них я как раз должна «супругу богоданному» до подбородка достать.

— Уже съезжаются гости!

— А я-то при каких делах, Ваше Высочество? — интимным тоном шепчу, — Я ведь никто здесь. Думала, вам приятно сделать. На глаза не показываться….

— Вы отныне моя жена! Извольте соответствовать!

А самого едва не перекосило. От счастья, вестимо.

Морду лица царственного перекосило, а в глазах мУка с торжеством вперемешку. Видать, и сам еще не понял — кому бОльшую гадость сделал. Гостям, мне, или себе, любимому.

— А врать нехорошо! — назидательно поднимаю вверх пальчик указательный. Ага. Вместе с правой ручкой, с которой широкий рукав вниз съехал. И браслетик татуировки обручальной во всю силу заблестел.

— Я своего согласия на брак не давала! Венчания не было, пира венчального тоже не наблюдалось покуда!

— А это не важно, леди! Брак заключен, вот свидетельство — и пафосно так в татуировку тычет. — Наши боги сами решают — где, когда и с кем узами брака связывать. Вознесете им хвалу позже. За то, что ваша судьба теперь решена.

Смотрю я на личико это эльфийское, высокородное, и думаю — сразу в глаз дать? Или обождать, когда с закреплялками полезет?

— Теперь, леди Александра, вы моя законная супруга. Извольте пройти в свои покои, приготовиться к балу.

— Ты закрепи сначала! — доносится из-за угла шипение Генри. Уж его-то голосок я ни с чьим не спутаю.

М-да, так замуж я еще не выходила. Нет, я и не так не выходила, но так — уж совсем обхохотаться можно.

— С ума сошел? — снова шипит Генри, а я вижу, как супруг богоданный с себя рубашку стягивать начинает.

Изображаем первую степень «афигея». Щечками пунцовеем, в глазки недоверие пополам с восторгом и ужасом добавляем, на шажок — крохотный такой — отступаем.

— Сдурел? — трагик в Генри пропал, это точно. — Не в коридоре же! Вот, сначала это…

Рука с длинными пальцами протягивает Энгельберту коробочку.