По этой же причине конфликты будут возникать как внутри стран, так и между ними. Низменные островные государства могут полностью исчезнуть, а трансграничные миграции, обусловленные погодными условиями, резко увеличатся. Жители прибрежных поселений переместятся дальше вглубь суши.

Фермеры в районах, страдающих от засухи, сделают ставку. Но могут ли все эти люди жить в трущобах огромных мегаполисов мира? Или, по крайней мере, некоторые из этих городов сами столкнутся с исходом населения из-за неспособности поддерживать базовые услуги жизнеобеспечения?

Наконец, изменение климата, нехватка воды, высокие цены на нефть, исчезающая кредитоспособность и падение продуктивности гектара и количества пахотных земель - все это вместе создает условия для исторического продовольственного кризиса, который в первую очередь затронет бедных и наиболее насильственно. Высокие цены на продукты питания порождают социальную нестабильность - будь то Франция 18-го века или Египет 21-го века.

По мере дальнейшего роста сегодняшних высоких цен социальная нестабильность может распространиться, что приведет к демонстрациям, беспорядкам, мятежам и революциям1.

Таким образом, конфликты в предстоящие десятилетия, вероятно, будут связаны с четырьмя факторами: деньгами, энергией, землей и едой. Эти источники конфликта могут пересекаться по-разному. Хотя экономическое неравенство само по себе не является корнем всего этого конфликта (можно утверждать, что рост населения является более глубокой, хотя часто и неосознанной причиной раздоров), неравенство, похоже, должно сыграть роль в большинстве конфликтов, независимо от того, является ли непосредственным спусковым механизмом экстремальные погодные условия, высокие цены на продукты питания или нехватка энергии.

Это не означает, что все конфликты будут из-за денег, энергии, земли или еды. Несомненно, во многих случаях религия будет служить якобы знаменем для раздора. Однако, как это часто бывает в истории, это скорее вторичный, чем первичный фактор разногласий.

Война и мир в условиях сокращающейся экономики

Приведет ли рост конфликта к росту насилия?

Нет, если прав нейропсихолог Стивен Пинкер. В своей обширной и получившей широкое признание книге «Лучшие ангелы нашей природы: почему

насилие уменьшилось» Пинкер утверждает, что в целом насилие уменьшилось за последние несколько десятилетий. Он утверждает, что эта тенденция имеет древние корни в нашем переходе от странствующей охоты и собирательства к оседлому земледелию; более того, за последние пару столетий эта тенденция сильно усилилась. С появлением философии Просвещения и ее уважения к личности произошло то, что Пинкер называет Гуманитарной революцией. Гораздо позже, после мировой войны, насилие было подавлено сначала политикой «гарантированного взаимного уничтожения» двух противостоящих ядерных сторон в холодной войне, а затем глобальной гегемонией Америки. Пинкер называет это Долгим миром.

Войны стали менее частыми и жестокими, и в большинстве обществ наблюдалось то, что можно было бы назвать упадком терпимости к нетерпимости - будь то драки на школьном дворе, издевательства над геями и представителями меньшинств.

Но есть проблема с подразумеваемым выводом Пинкера о том, что глобальное насилие будет продолжать снижаться. Долгий мир, который мы знаем со времен

Второй мировой войны, вполне может оказаться короче, чем ожидалось, когда мировой экономический рост остановится и американская гегемония пошатнется, - по словам Джона Майкла Грира о том, как «затраты на поддержание глобального имперского присутствия резко возрастают, а прибыли от имперского богатства резко падают» 2.

Книг и статей, предсказывающих конец американской империи, великое множество; в то время как некоторые просто указывают на подъем Китая в качестве глобального соперника, другие описывают надвигающийся крах важнейшей основы имперской системы США - глобальной системы добычи и торговли нефтью (с ее программой утилизации нефтедолларов), сосредоточенной в центре Востока. Существует множество сценариев, описывающих, как может наступить конец империи, но мало достоверных рассказов, объясняющих, почему этого не произойдет.

Когда империи рушатся, как это всегда происходит в конце концов, результатом часто становится всеобщее общение между предыдущими подчиненными нациями и потенциальными соперниками, когда они выясняют отношения сил. Британская империя была кажущимся исключением из этого правила: в этом случае центр военной, политической и экономической власти просто переместился к союзнику через Атлантику.

Подобная изящная передача кажется маловероятной в случае Соединенных