Калифорния не новичок в нефтяном бизнесе, и штат служит полезным примером того, что происходит в нефтяном мире в более широком смысле. В начале 20 века ряды нефтяных вышек усеяли Лос-Анджелес, Лонг-Бич и Хантингтон-Бич. Действительно, в 1920-е гг. Standard Oil Company of California была крупнейшим производителем сырой нефти в Соединенных Штатах, поставляя топливо по всей Америке.

В то время как нефть была основным экспортным товаром Калифорнии на протяжении большей части прошлого века, добыча достигла пика в 1985 году и постепенно снижалась. Сегодня домкрат все еще тихо потягивает сырую нефть за забором на Саут-Маунтин- Вью-авеню в Лос-Анджелесе, в то время как буровые установки с яркой маскировкой устремляются вниз по Беверли-Хиллз.

Водители на автомагистрали 5 рядом с Бейкерсфилдом и на шоссе 101 к северу от Санта-Барбары видят больше буровых и эксплуатационных установок. Промышленность по-прежнему добывает из-под земли полмиллиона баррелей нефти в день, но текущий уровень производства в штате составляет менее половины того, что было 30 лет назад.

Это обычная проблема в нефтяном мире: большинство нефтедобывающих стран вышли из своего пика. Продолжающееся истощение унаследованных гигантских нефтяных месторождений вынуждает компании вести разведку в опасных регионах (например, в Арктике) или в глубоких водах (Мексиканский залив), и они должны все больше полагаться на нетрадиционные ресурсы, такие как битуминозные пески Канады и другие технологии, такие как гидроразрыв пласта и горизонтальное бурение.

Северная Дакота и Техас являются эпицентрами нового бума ГРП с плотной нефтью, но залежи, поддающиеся гидроразрыву, присутствуют и в Калифорнии. Действительно, в 2011 году Управление энергетической информации США (EIA) оценило сланцевую формацию Монтерея, которая составляет более 1700 квадратных миль в южной части штата, содержащей более 15 миллиардов баррелей «технически извлекаемой» нефти - вдвое больше чем запасы Северной Дакоты и Техаса, вместе взятые.

Когда геолог Дэвид Хьюз, мой коллега из Post Carbon Institute, изучил данные бурения формации Монтерей в Калифорнии в 2013 году, он обнаружил, что начальные дебиты скважин составляют лишь от половины до четверти от предполагаемых правительством США, а общий объем добычи нефти на скважину за весь срок службы, вероятно, составит в среднем одну треть или меньше оценок EIA. Кроме того, геология намного сложнее и сложнее, чем в месторождениях плотной нефти в Северной Дакоте и Техасе.

Оценка EIA в 15 миллиардов баррелей извлекаемой нефти в Монтерее была сильно завышена (действительно, EIA резко снизило прогноз Монтерея до 600 миллионов баррелей в 2014 году) 2.

Что касается нефтяной промышленности, большие объемы производства увеличивают стоимость запасов; правительства тоже питаются экономическим оптимизмом. Но если углубиться в глубину бурения, данные свидетельствуют о том, что нынешний бум гидроразрыва в Калифорнии и других местах, на самом деле является симптомом быстрого уменьшения доходности во всем нефтяном секторе. Таким образом, это может быть последнее краткое «ура» не только для нескольких буровых компаний с чрезмерным заемным капиталом, но и для всего нашего глобального, основанного на нефти, образа жизни.

Так можем ли мы продолжить глобализацию по-другому?

Мы истощаем естественные месторождения нефти в мире в течение примерно двух столетий - мгновение ока в истории человечества, но относительно длительный интервал с точки зрения субъективного восприятия времени большинством людей. Остается еще много нефти, которую нужно добыть, и, по всей вероятности, мировые поставки транспортного топлива столкнутся не с внезапным отключением, а с сокращением за десятилетия (хотя и с постоянно растущими затратами).

Большинство людей полагают, что мы просто постепенно перейдем к использованию других источников энергии для паразитирования. Но на что нужно перейти, чтобы мы получили такой же уровень мобильности?

Нефтяная промышленность предлагает более широко использовать природный газ в качестве транспортного топлива, поскольку сланцевый газ (добываемый, как и нефть из плотных пластов, путем гидроразрыва пласта) в настоящее время является доступным и дешевым. Однако ресурсы сланцевого газа страдают от тех же проблем, что и плотная нефть, - быстрые темпы падения добычи на скважину и ограниченное количество прибыльных буровых площадок.

Разрекламированный как мостовое топливо, природный газ на самом деле может стать мостом в никуда.

Электричество может приводить в действие некоторый транспорт, и сегодня на дорогах ездит больше электромобилей, чем когда-либо прежде. Но откуда будет добавляться электричество, чтобы электрифицированный транспорт продолжал расти в середине века?

Мировая атомная промышленность умирает. Высокие инвестиционные затраты и пересмотренные оценки рисков после аварии на Фукусиме привели к тому, что некоторые страны полностью отказались от ядерной энергетики; другие сократили планы расширения.

Некоторые энергетические аналитики выступают за более широкое использование угля с использованием технологий улавливания и хранения углерода (CCS, часто обозначаемые как «чистый уголь»). Тем не менее, везде, где это предлагалось, CCS отвергается как слишком дорогостоящая.

Без УХУ борьба с климатическим кризисом потребует сокращения глобального потребления угля почти до нуля к середине века. Даже если мир отказывается серьезно относиться к защите климата, есть веские доказательства того, что экономически полезные мировые запасы угля были существенно переоценены, поэтому уголь, возможно, в любом случае не сможет продлить жизнь партии.