– Мой приход никогда не причинит Орхану беспокойства, с кем бы он не находился. Известно, мое общество он предпочитает любому другому.

С вызовом в разноцветных глазах Айнур Султан поклонилась, держа голову прямо, и ушла, тряхнув серебряной гривой. Афсун Султан с трудом проглотила ее колкость и, даже не посмотрев на свидетельниц ее унижения, с достоинством покинула покои, придерживая в руках длинный подол своего бордового платья.

Дворец Топкапы. Султанские покои.

Когда Фатьма Султан с недовольным и встревоженным видом подошла к дверям покоев султана, охранники преградили ей путь, сообщив, что шехзаде Осман сейчас со своим гаремом, и его нельзя беспокоить. Конечно, – с горечью подумала султанша, – возможно ли, чтобы хоть одну ночь его постель пустовала.

– Я настаиваю на том, чтобы шехзаде принял меня.

Вынужденно охранник постучал в двери и, спустя минуту услышав из-за них недовольное позволение войти, скрылся из виду. Вернувшись с подавленным видом – видимо, получил выговор за нарушение приказа – ага передал приглашение войти. Фатьма Султан немедля переступила порог султанских покоев, в которых сейчас жил ее племянник на время своего регентства, и застала его в, мягко говоря, ненадлежащем виде.

Небрежно наброшенная на тело льняная рубашка была наполовину расстегнута, оголяя мускулистую грудь, а золотистые волосы пребывали в полнейшем беспорядке. Шехзаде сидел на тахте, лениво обнимая столь же потрепанную, как он сам, наложницу, которая разместилась у него на коленях. В одной руке у него был позолоченный кубок с рубиново-красным вином, и темно-карие глаза его смотрели с вызовом и недовольством. А на красивом лице мужчины по всей левой щеке растекся фиолетовый кровоподтек, знаменуя собой подтверждение произошедшей между братьями драки. Султанша смутилась подобной ситуации и отвела взгляд в сторону.

– Шехзаде, могу я поговорить с тобой наедине?

– Неужели разговор намечается настолько серьезный, раз вам, тетушка, потребовалось беспокоить меня в такой час, зная при этом, что я… занят? – с долей сарказма отозвался шехзаде Осман, словно наслаждаясь ее смущением.

– Именно так, – уже тверже проговорила Фатьма Султан.

– Лейла, возвращайся в гарем, – он, наконец, соизволил выпроводить наложницу, не глядя спихнув ее со своего колена. Неловко поклонившись султанше, рабыня спиной попятилась к дверям и, постучавшись в них, вышла в коридор. – Итак, я вас слушаю, – сделав большой глоток вина из кубка, лениво протянул шехзаде Осман.

– Мне стало известно о том, что сегодня имел место крайне неприятный и, прямо скажем, недопустимый инцидент между тобой, Осман, и твоим младшим братом Орханом. Это так

Со смешком выдохнув, шехзаде Осман до дна осушил кубок и, со звоном поставив его на маленький столик возле тахты, похожий на табуретку, устало посмотрел на недовольную тетю, что глядела на него с привычным осуждением.

– Есть смысл задавать подобные вопросы, если ответ на лицо или, в данном случае, на лице? – усмехнулся он.

– И в этом нет ничего забавного, – с укором покачала темноволосой головой Фатьма Султан. – Разве возможно, чтобы вы – наследники престола, братья! – поднимали друг на друга руку? – сокрушалась она. – Это же немыслимо! А если повелитель, вернувшись, узнает об этом? И ты, и Орхан и так уже не пользуетесь его доверием. И делаете все еще хуже!

– Ради этого вы пришли сюда? Воззвать к моей совести? Она давно мертва, – с тенью презрения перебил ее мужчина и, встав с тахты, подошел к тете с полыхающим от негодования взором. – Не тратьте зря время, султанша. Вы мне не мать, чтобы поучать меня. Даже будь вы ею, я подобного бы вам не позволил. Я сам решаю, как мне поступать! И вам пора, наконец, уяснить это. Вам всем.

– Осман, послушай же… – в смятении заговорила Фатьма Султан, но осеклась, когда тот раздраженно отвернулся от нее и, с шумом распахнув двери, скрылся на террасе. Женщина бессильно выдохнула и, сетуя на его поведение, покачала головой. – Аллах, наставь его на путь истинный… – пробормотала она с горечью и, развернувшись, в расстроенных чувствах покинула покои

Дворец Топкапы. Покои шехзаде Мехмета.

Она застала сына за привычным для него занятием – он увлеченно читал какую-то книгу, но, услышав скрип дверей, поднял на нее рассеянный взгляд, тут же отложил книгу в сторону и поднялся с тахты.

– Матушка.

Бельгин Султан, улыбнувшись своему сыну, подошла к нему и протянула руку, которую тот поцеловал, за чем она с нежностью наблюдала.

– Мехмет, сынок. Прости, что так поздно.

– Что-то случилось? – проводив ее до тахты и усадив, шехзаде Мехмет сел рядом и беспокойно вгляделся в лицо матери.

– Идрис-ага донес нам о драке между твоими братьями, и мы все этим обеспокоены.

Светловолосый юноша скованно кивнул и вздохнул с заметным сожалением.

– Вы же знаете, какие у Османа и Орхана непростые характеры. Один бьет словами, другой в ярости бросается в драку. Хорошо, что там был Мурад – он смог остановить драку, едва она началась. Но вам не о чем беспокоиться, валиде. Ничего серьезного не произошло, хвала Аллаху.

– Держись от них подальше, Мехмет, – с заботой и страхом в голосе Бельгин Султан сжала его ладонь в своей. – Осман и Орхан выбрали скользкую дорожку и, я уверена, ни к чему хорошему она их не приведет. Тебе с ними не по пути.

– Я знаю, – вымученно улыбнулся шехзаде Мехмет, который порою задыхался от чрезмерной материнской любви. Однако он понимал, что, как единственный ее ребенок, он был обречен быть горячо любимым и принимал это по возможности благодарно.

Кивнув с успокоением, Бельгин Султан помолчала и с присущим ей любопытством глянула на книгу, что читал сын. Она взяла ее и, полистав страницы, не узнала языка, на котором она была написана.